— Привет, Марк, — сказала она. — Что, важное дело?
— Да, — ответил он. — Очень.
Он стоял и изучал ее — толстую конопатую старуху в красном платье и ярко-розовых носках, обмякшую, как тесто, в пластиковом садовом кресле с узором в цветочек и деловито что-то лущившую, кажется горох. Волосы у нее были неряшливо завиты и когда-то выкрашены в оранжевый, но давно выцвели. Щеки свисали по бокам от вялого рта, бледные и веснушчатые, а сад был завален всякой всячиной и кишел кошками. Как всегда, Марк и забыл про кошек. Здесь все пропахло кошками. Он отодвинул ногой блюдечко с кошачьим кормом, притаившееся в траве, и не смог удержаться — помахал шляпой, чтобы разогнать вонь. В довершение всего старуху звали Глэдис. На первый взгляд ни за что не скажешь, что от нее может быть какой-то прок.
— Ждала меня?
Глэдис подняла голову. Не скажешь, пока не посмотришь ей в глаза, поправил самого себя Марк. Глаза у нее повидали практически все.
— Ждала кое-кого, — уточнила она. — Все утро жду-пожду. Чуть было дождь не пошел. Некстати.
Словно в подтверждение, с пасмурного неба упало несколько теплых капель — они шлепнулись на шляпу и зазвенели о дуршлаг. Глэдис посмотрела в небо и нахмурилась. Капать тут же перестало.
— Совсем некстати, — заметила она и даже вроде бы коротко усмехнулась. — В чем дело, Марк? Вид у тебя — краше в гроб кладут. Сядь, а то упадешь.
Толстая рука с зажатым в ней стручком указала на ближайшее плетеное кресло. Марк подошел к нему, устроился, поерзав — кресло скрипнуло, — и положил шляпу на колени. Его мгновенно оцепили кошки. Они тихо стянулись из зарослей травы, из-под кустов и из-за кадок и расселись, буравя его суровыми взглядами, — кольцо круглых желтых и зеленых глаз. Ритуальное испытание. Он вздохнул.
— Дать тебе чего-нибудь? — спросила она. — Ты завтракал?
— Честно говоря, нет, — признался Марк. — В поезде не было вагона-ресторана.
— На нашем направлении про них вечно забывают, — сказала она. — Джемайма, ты. И возьми Тибс.
Две кошки оскорбленно встали и двинулись к дому.
— У меня к тебе долгий разговор, — сказал Марк.
— Еще бы — вон портфель какой набитый, — отозвалась она. — Поешь сначала. Хотя бы кофе в себя залей.
Оказалось, что на траве возле Марка стоит деревянный поднос — он возник сам собой, безо всяких видимых движений. На подносе высилась стопка тостов, а по сторонам от нее красовались стеклянное блюдце с маслом и банка мармелада. Поперек блюдца был аккуратно положен ножичек с костяной ручкой, а поверх него — бумажная салфетка, окаймленная изображениями щеночков. Кроме того, на подносе стояли стакан с апельсиновым соком и молочник из одного сервиза с блюдцем. Прямо на глазах у Марка на подносе материализовались кружка с надписью «Босс» и дымящийся синий кофейник. Марк поймал себя на том, что все это его страшно раздражает.
