Дядя Уилл часто устраивал драматические чтения из книги о демонической оспе, которую он писал, и они были очень забавными. А Люси свои писательские опыты направо и налево не показывала. Мэттью часто задумывался, не попросить ли ее прочитать страничку, но не мог найти ни одной причины, почему бы Люси сделала для него исключение.
— Да благословит вас Бог, мои Эрондейлы, — сказал Мэттью с пафосом, поднявшись с пола и, кланяясь Люси. — Я прибыл по срочному делу. Скажите мне и будьте честны! Что вы думаете о моем жилете?
Люси улыбнулась, и милые ямочки заиграли на ее щеках.
— Сногсшибательный.
— Согласен с Люси, — заявил Джеймс миролюбиво.
— Не фантастически прекрасный? — переспросил Мэтью. — Позитивно ошеломляющий?
— Полагаю, я ошеломлен, — сказал Джеймс. — Но ошеломлен ли я позитивно?»
— Воздержись от жестокой игры в слова со своим единственным парабатаем, — потребовал Мэттью. — И позаботься о своем собственном наряде, будь любезен. Убери эту дурацкую книгу. Господа Лайтвуды ожидают нас. И мы должны поторопиться.
— Могу я пойти как есть? — спросил Джеймс.
Все еще оставаясь на полу, он посмотрел своими золотыми глазами вверх на Мэттью. Его иссиня-черные волосы были растрепаны, а его льняная рубашка измята, и на нем даже не был надет жилет.
Мэттью благородно сдержал конвульсивную дрожь.
— Ты, конечно же, шутишь! — заявил Мэттью. — Ну ладно. Хотя бы причешись!
— Грядет мятеж расчесок, — предупредил Джеймс, направляясь к двери.
— Возвратись назад с победой или на расческах твоих солдат! — провозгласил Мэттью ему вслед.
Когда Джейми исчез за дверью, Мэттью повернулся к Люси, которая что-то интенсивно писала, но посмотрела вверх, словно почувствовав его взгляд, и улыбнулась. Мэттью подумал, как можно быть такой самодостаточной и одновременно так чудесно улыбаться ему. Он мог бы сравнить ее с гостеприимным домом, с крепкими стенами или с маяком, в котором всегда горит свет.
— Мне тоже следует причесаться? — поддразнила Люси.
— Ты, как всегда, прекрасна, — сказал Мэттью.
Хотел бы он поправить ленточку в ее волосах, но это было бы нарушением свободы.
— Хочешь посетить собрание нашего секретного клуба? — спросил Мэттью.
— Не могу. Делаю уроки с мамой. Мама и я учим персидский, — сказала Люси. — Мне следует научиться говорить на языках, на которых говорит мой парабатай, не так ли?!
Джеймс недавно начал называть своих мать и отца мама и па чаще, чем мама и папа, ведь это звучало более взросло. И Люси немедленно начала копировать его. Мэттью нравилось слышать уэльский ритм в их голосах когда они звали своих родителей, их голоса, нежные, словно в песне и всегда полные любви.
