— С больным? Ночлега? Мы вас пустим, а вы хворь по всей балке разнесете, — бранчливо выдал староста.
Йон уже готов был оскалиться, показав всем желающим кошмар коммерческого стоматолога — ряд ровных белых зубов без единого пульпита (с такими клиентами ни копейки за лечение не слупишь и по миру пойдешь), когда я уловила в тоне Кроста знакомые ноты. Эти звуки не поддаются никакому анализу. Их может пропустить слух самого виртуозного музыканта, но никогда не проигнорирует ухо потомственного торгаша или ребенка улиц. Это ноты торга. С них начинается увертюра любой продажи, любого договора.
Несмотря на важный и степенный вид, Крост в душе был отъявленным евреем с украинскими корнями и вкраплениями дальней кавказской родни. В смысле: не только умел использовать выгодные обстоятельства, как всякий умный человек, но и, как опытный аксакал торгов, мог сам создавать благоприятное для него положение вещей.
— Не с больным, — начала я ожидаемо, — а с ожогом. Или раны уже стали передаваться как моровое поветрие? — и, чтобы закрепить успех, осторожно начала опускать носилки. Йон пусть не сразу, но сообразил, что от него требуется.
Едва дракон оказался на земле, я подошла поближе к старосте. Заодно чуть загородила от Кроста оборотня.
Бурмистр местного розлива огладил бороду, подбоченился и всем видом показал, что таки вступил в торг.
— Смотря где. На войне, что недавно отгремела, это была самая заразная болезнь. А ваш-то увечный как сумел спины лишиться? — внимательно разглядывая Брока, вопросил Крост.
— Он не увечный, — почти прорычал Йон, но дружеский тычок острым локтем заставил перевертыша стать враз визуально умнее и замолчать.
— Мой друг прав, — от последнего слова шкура чуть не поперхнулся: в кои-то веки я с ним согласилась! — Наш побратим… — с моей легкой руки дракон обзавелся еще и названной сестрой, — не увечный. Его тяжело ранило, когда он бился с драконом. Посмотрите на ожоги. Разве такие может оставить факел? Нет, только драконье пламя! Если бы не отвага Брока, вашу деревеньку сейчас бы поливал огнем крылатый ящер.
От моей пламенной речи селяне впечатлились. Но Крост, сморчок старый, на то и был главой деревни, чтобы извлечь максимальную выгоду и для себя, и для всей балки. Это у нас беда, но мы пришлые, не свои.
— То, что могло случиться, да не произошло — про сие нам неведомо. Мож ентот ваш дракон и вовсе мимо бы прошел, не тронув. Поэтому ежели побратим ваш бока обжег — так это лишь его собственная вина, и благодарностей не ждите. А вот если бы обгоревший драконоборец ведьмаком оказался, да согласился нам упыря упокоить, шо в лесу честному люду ступить не дает — тогда бы другой коленкор пошел…
