— Да, — на честном глазу заверил оборотень.
— Спасибо, конечно, за столь высокое мнение о моем таланте убеждать, но боюсь, что лестью ты не отделаешься. Понесли. А если почуешь охранки, то кладешь носилки и драпаешь со всех ног. Главное — не лап. Договорились?
— А ты и Брок…
— За нас не переживай, я выкручусь.
— Да я уже понял, что лгать ты не любитель. Лгать ты профессионал, — Йон не удержался от подколки. — Главное, когда будешь оправдываться, не пытайся врать по мелочам, все равно собьешься на крупный обман.
— Ну, должна же я в чем-то быть мастером?
После такого дружеского обмена любезностями мы двинулись к селению.
Лиса глянула на меня недобро, фыркнула, развернулась, махнув на прощание рыжим облезлым хвостом, и скрылась в кустах. Судя по всему, не хотела идти в деревню. Может, у нее, как и у оборотня, с обитателями балки были свои счеты, причем не в ее пользу? Кто знает…
Йон вздохнул с облегчением. Видимо, обрадовался, что «фанатка» от него отстала. Как по мне, шкура был в этом вопросе наивный. Влюбленные женщины, пусть и с лисьим хвостом, так просто не сдаются. Однако перевёртыш сию простую истину не ведал. Не знал, но, судя по лисьему настрою, еще постигнет.
Мы дошли до околицы. Детвора при виде нас замерла, а потом горохом покатилась по дворам — прятаться за свои калитки и заборы. Две бабы у колодца, оставив ведра, хоть и не пустились бежать, но смотрели внимательно и настороженно.
Я уже было готовилась просить помощи, когда откуда-то с крыльца одного из домов степенно вышел мужик. Окладистая белая борода, очелье, вышитая красной нитью рубаха беленого льна — все это выдавало в нем не последнего по здешним меркам человека.
Крост, а именно так звали старосту, как выяснилось чуть позже, зыркнул на нас из-под своих белых кустистых бровей. Убедившись, что в деревню вошел не военный отряд, перед которым надобно лебезить (а иначе воины и не спрося могут взять что или кого пожелают), будто выдохнул про себя. С мирными путниками, да еще и с раненым на носилках, спину можно не гнуть. Потому староста сварливо осведомился:
— Чего надыть-то, пришлые?
Краем глаза я заметила: Йон сглотнул, вцепившись взглядом в бирюльку, что висела на шее Кроста. Тело оборотня напряглось, и я поняла, что перевертыш сейчас не лучшая кандидатура в дипломаты.
— Доброго вечера и здравия, — вспомнила я азы этикета. Понятия не имела, как здесь принято здороваться, но решила, что нести разумное, доброе и вечное, а точнее — чушь, стоит хотя бы вежливо. — Надо помощи и ночлега.
