— Печать при тебе? — с лица красавца кнесса сразу же стекла приветливость, и он требовательно добавил: — Покажи.
Я уже потянулась к вороту, как змея ожила и заскользила по моей шее. Сероузорная вынырнула из горловины сама. Ее голова оказалась под моим подбородком. Язык змеи трепетал, пробуя ложь и лицемерие, щедро разлитые в воздухе, на вкус.
Брок стоял, глядя лишь в одну точку. На нее — Марну. А моя душа наполнялась тоской. Все же я успела поверить. Зря.
— И правда, печать, — полетел по рядами воинов тихий гул.
Кнесс же, встав, решительным шагом пересек зал, остановившись напротив меня. Змея зашипела, словно почувствовав его приближение.
— Действительно, печать равнинников, — Энпарс смело протянул руку, хватая сероузорную за горло, но она обратилась дымом, и в следующий миг я почувствовала на шее привычный холодок металла. — Гримк, посылай летуна с вестью, что кнесс Энпарс принимает присягу уряда равнинных земель и дарует им свое покровительство.
Человек, что стоял в углу, в тени, при этих словах встрепенулся и исчез в боковой двери. Светлейший хапнул мою руку и, подняв ее высоко над нашими головами, обернулся к воинам:
— Братья, злой рок отнял у меня дочь Олруса, Раану, но Многоликий не покинул нас и сохранил кнесскую печать. Ее носительница и станет моей женой.
Три дюжины глоток дружно рявкнули «ура», отчего я едва не получила контузию.
— Зачем жена? — я попыталась вырвать свою руку из стальной хватки. Куда там.
— А ты предпочитаешь, чтобы тебе отсекли голову? — вкрадчиво поинтересовался Энпарс.
— Н — н — нет… — сдавленно пролепетала я. — Но как же…
— Печать покидает шею своего владельца в двух случаях: когда передается тому, кто одного с его носителем рода, или если умирает ее хозяин. Ты мне понравилась, так что радуйся великой чести…
Мой мозг лихорадочно заработал, и я вспомнила, что это не первая печать, которую кнессу передавали в плату за защиту от драконов.
— А как же предыдущие…? — я не договорила, но Энпарс все понял.
— Со мной до этого не случалось светлейшего Олруса — правителя равнинных земель. Остальные были более сговорчивы. Одни кнессы принимали меня в род названым сыном, и их печать перетекала ко мне, другим же я становился побратимом. А вот твой старик Олрус решил, что его дочь достойна большего, чем стать мне девятой сестрой. Кнесс равнинников потребовал, чтобы его дочь, Раана, стала мне женой. А печать, которую он передал с нею, — залогом мира и моего покровительства.
