— Знаешь, с покрывалом на голове или без, но на нас все равно будут оборачиваться вслед.
— Отчего это? — не понял Йон.
Я лишь указала на лису, что уже пробиралась к нам. Оборотень застонал, словно увидел в разгар лихого корпоратива жинку, которая пришла убедиться: так ли все скучно, как расписывал муженек?
Но это был только первый сюрприз за самый долгий день в моей жизни.
Рыжая, словно взявшая след гончая, шла напрямик к своей цели. Дошла. Плюхнулась на зад рядом с сапогом Йона и обняла хвостом его ногу.
Оборотень опустил взгляд на хитрую морду. Лиса задрала лобастую голову и уставилась на шкуру взглядом, полным обожания. Облизнулась, коротко тявкнула и начала в нетерпении переминать передними лапами.
— Да чтоб тебя, — Йон, который перед появлением Патрикеевны нацелился на рульку, но так и не донес еду до рта, с остервенением ткнул мясом в лисью морду. — На и отстань.
Рыжая вонзила в подачку зубы, но уйти и не подумала, ещё крепче обвив хвостом ногу оборотня. Передними лапами она прижала рульку к полу и начала с упоением грызть.
— Это любовь… — не удержалась я.
— Это воротник в перспективе, если она от меня не отстанет, — недовольно буркнул Йон, у которого мигом пропал весь аппетит.
Перспективная горжетка никак на выпад своего возлюбленного не отреагировала, все так же уминая мясо. Зато Брок не смолчал:
— А зачем ты ее тогда подкармливаешь?
Оборотень лишь передернул плечами, словно его уличили в непростительной для воина слабости, и уколол в ответ:
— В отличие от тебя я питаю ее лишь объедками со стола, а не словами и ожиданиями… — он не договорил, но его мимолетный взгляд на меня заставил поежиться.
Над столом повисла гнетущая тишина. Стали отчетливо слышны и гогот, и стук ложек, и звон посуды, и разухабистые песенки с улицы.
Казалось бы, Йон не сказал никакой гадости обо мне, но отчего — то было ощущение, что под ноги вылили ушат обмылков: вроде и подола не замарала, а все равно… Зачем он так? Хотя, как говорится, если вас незаслуженно упрекают в чем-то, то, в конце-концов, не будьте жмотом на гадости и оправдайте ожидания обвинителя.
— Он тебе изменил. Трижды. Я сама видела. Один раз с кошкой. — Все это я сказала с самым серьезным видом, глядя в глаза лисе, удивленно поднявшей морду.
Последствия фразы не заставили себя долго ждать. Рулька была отброшена, а ляжка Йона — продегустирована. Правда целилась лиса, как я успела заметить, чуть выше и центральнее…
Оборотень вскочил, отдирая от себя рыжую, а я с философским видом заметила, глядя на эту картину, полную страсти:
