Сейчас и здесь, стоя перед Броком, я чувствовала себя беззащитной и… И мне это нравилось.
Он не говорил ни слова, лишь всматривался в мои черты, будто пытаясь их запомнить навсегда, а потом чуть подался вперед и провел ладонью по моей скуле.
— Знаешь, — его голос стал хриплым, и он сглотнул, — впервые за долгое время я, кажется, начал жить. Рядом с тобой — тепло. Ты человек, но в тебе нет ненависти ко мне…
Он замолчал, оборвав сам себя, и я невольно спросила:
— А что тогда есть?
— Понимание. Ты понимаешь и принимаешь меня таким, какой я есть. Не дракон, который враг людей, не энг, что должен спасти своих любой ценой. Для тебя я просто Брок.
— А как же то, что ты нужен мне, чтобы добраться до верхнего предела? — я чуть изогнула бровь и тут же удостоилась беззвучного смешка.
— За эти дни я убедился, что ты прекрасно смогла бы добраться туда и без моей помощи.
Он говорил уверенно, а я поежилась от воспоминаний об огненном шаре, что едва не убил меня. А ведь Йон говорил, что на изготовление подобного нужно трое суток. И, судя по всему, завтра к вечеру мне стоит опасаться появления второго огненного «привета из бездны»…
— Если ты так тактично пытаешься увильнуть, то знай: нет. Ты мне нужен, — я попыталась придать тону шутливость, но дракон был серьезен.
— Ну-жен… — он прокатил слово по нёбу, словно смакуя его, дразня языком. — Лекса, знаешь, что делает любого мужчину счастливым? Ощущение того, что ты именно нужен, что тебя ждут, согревают теплом своего сердца и не требуют ничего взамен. Я хочу запомнить эти минуты и часы, потому что знаю, что скоро ты меня возненавидишь.
Слова Брока звучали спокойно, будто он говорил о неизбежном, о том, с чем уже смирился сам, и от чего предостерегал меня.
Я накрыла его замершую ладонь своей, прижала к щеке крепче, все так же глядя глаза в глаза.
— А ещё я хочу запомнить вот это…
Он наклонился и поцеловал. Его губы — со вкусом корицы и имбиря, сухие, чуть шершавые сначала лишь невесомо прикоснулись к моим. Будто пробуя, ещё не дразня и не искушая.
Я ответила. Первый раз. Без подоплеки провокаций, без зелий и дурмана сна. И уже не спишешь ни на что. Мы оба это осознавали и пили одно на двоих дыхание. От первого касания до последнего вздоха мы были честны с собой и друг с другом.
Γлотали воздух, ловили объятия. Голова кружилась, а тело словно стало невесомым. Мне на миг показалось — еще немного — и улечу. Я схватилась за Брока, за его рубашку, под которой в бешенном ритме стучало сердце.
