– Братья Гримм будут рады твоему позволению, – съязвил Барон и щелкнул официантке.
Я вздрогнул от испуга и засуетился.
– Нет, ну скажите, это то, чего вы хотите? – взмолился я.
Барон уронил кулак на задребезжавший стол и наклонился ко мне.
– Я хочу гарантий, – проговорил он тихо, подчеркивая каждое слово. – Я – человек уверенности и гарантий, Адам. И когда я получу эти гарантии… Тогда я… Нет, тогда ты, например, можешь влюбляться в Таню хоть по десять раз в день и утопать в сентиментальности.
Я не ожидал возвращения Тани в нашу беседу и смутился, но вспомнил, что мне надо было торопиться, если я не хотел остаться в полной растерянности.
– Но… Но почему этого нельзя делать сейчас? Чего такого страшного-то? – спросил я плаксиво, ненавидя себя за такую детскую манеру.
– Почему? – прорычал Барон и покраснел пуще прежнего. – Почему?! А почему ты не выпиваешь бутылку водки, не садишься непристегнутым за руль и не несешься с выключенными фарами по ночному серпантину? Почему, скажи?
– Ну… – протянул я. – Это все-таки не совсем равноправное сравнение. Все же от разбитого сердца не умирают.
Барон закинул голову и громко рассмеялся. Соседи уже не обращали на нас никакого внимания.
– От разбитых сердец помирают только так, Адам! – щелкнул он пальцами, успокоившись. – Как мухи!
– Но… – начал я и был прерван официанткой, принесшей счет.
Я затих и отвел глаза в сторону, пока Барон расплачивался. Внезапно прохлада помещения пронзила меня до самых костей, и я поежился. Беспечные разговоры вокруг нас вызвали у меня тошноту и ощущение, что окружающий мир меня не касается, накрыло плотным колпаком без кислорода. Сердце застучало в грудную клетку, и я громко втянул воздух через узкую трубочку в горле. Официантка как раз чирикала свои любезные прощания и отчаливала за следующим урожаем чаевых, а Барон поднялся и надевал пальто.
– Ладно, Адам, – сказал он. – Я не хотел тебя грузить сейчас этой темой. «Грузить…» Так же у вас говорят?
Я посмотрел на него своим рыбьим взглядом и не ответил.
– Адам, не пугай меня, – наклонился он ко мне и по-отцовски потрепал за плечо. – Твоя голова справлялась и с более сложными задачами. Справится и с этой. Скажи, чем я могу тебя порадовать?
– Рембрандтом, – просипел я, сам дивясь пожеланию, самостоятельно спрыгнувшему с моего языка. – Не хотел стоять сегодня в очереди и не попал в музей…
Барон отпрянул и умиленно сложил руки у груди.
– «Вот теперь тебя люблю я, вот теперь тебя хвалю я!» – пропел он. – Наконец узнаю тебя, Адам. И дивлюсь играм мироздания. Ты не поверишь, но именно к Рембрандту я и собирался тебя сейчас везти! Бывают же случайности!
