Кажется, вот-вот заговорит.
Беру на руки, устраиваю на коленях. Мне чудится или он и впрямь мурчит, как кот?
Уютно.
Тепло.
Клонит в сон.
Сползаю, устраиваюсь тут же, у окна, на ворсистом ковре. Зверёк укладывается рядом. Обвивает мою руку длинным пушистым хвостом с чёрно-белым кончиком. В глазах – хитринка. Но приносит она умиротворение. Всплывает чёткое видение: мама, папа, Машка с родителями и наш совместный выезд на природу…
А может я только снюсь себе здесь?..
Спи, моя радость, усни…
Голосом нежным и самым любимым.
Прыгаю туда, в сон, в пруд…
Солнечно, счастливо и вновь с ними.
Гудок восьмой
…заканчиваем драить, и Фил вытирает лоб рукой. Старик, который его учитель, мотается вокруг, как тот Тотошка по весне, охает, что баба Кора , зовёт «детоньки». Вред один – помоешь: ту же промчался, следы. Ещё и Дружок заодно понаследил.
Так и хочется тряпкой перетянуть. И деда тоже.
Фил косится на него, глаза – насторожены:
– Аристарх Кирьянович, может расскажите правду. Каша манная ведь сама на потолок не прыгает?
Дед мнёт передник, надел его, чтобы, типа, с нами убирать. Куда там, только бегал!
– Ну я снова попробовал его! – говорит, а сам краснеет. И тогда понимаю: что-то стыдное. Эх, бабы Коры на него нет. Ужо задала бы!
Вон и Фил аж бледнеет, словно в его сплошную кровь наконец плеснули молока.
– Вы же знаете, как это опасно. Перемещатель ещё не готов. Опытная модель же.
– Я немного его доработал. И ведь почти получилось! Она же поднялась на потолок! Каша-то!
– А та, что не поднялась, сгорела! И вы чуть целый дом не спалили.
Дед виноватый.
– Просто, Филушка, я всем доказать хочу: мой ученик – гений. Такое изобретение! На сто лет вперёд.
– Лучше б не изобретал, – вздыхает Фил.
Старик треплет его по плечу и бормочет:
– Мы ещё их сделаем, ух сделаем, говорю тебе!
– Давайте потом, а. И как-нибудь менее травматично и пожароопасно, хорошо?
Старик кивает, соглашаясь.
И мы все идём в другую комнату. Там я сажусь на мягкие нары со спинкой. Это называется диван. Дружок подходит, бухается у ног, голову мне на колени и смотрит так преданно. А я вижу Тотошку, и внутри щемит опять. Как они там? Великий Охранитель сказал: сонник вырос. Что бы это значило? Никогда не видела этих розовых няшек взрослыми. Их, бедняг, убивают мелкими. Злые.
–… и вы, юная леди.
И тут понимаю – прослушала. Поэтому включаю наглёж и говорю:
– А чё я?
– И вы, юная леди, мне очень интересны.
Дед не обидчив оказался, вон, пояснил. И уже стыжусь, туплюсь в пол, чешу за ухом Дружку. Тот заплющивается и кайфует.
