Уже задрыхла, а тут это чудо. Когда уже привыкну, что правильные – тоже страшные. Непросто такое в голове уложить, особенно, если двадцать лет жизни мечтал покорёженным стать. Покорёженным всё-таки легче, а на правильных у нас охота. Каждому хочется правильного и на цепь посадить. Потому что красивые. А тут – через одного – страшные. Только та, с пружинками, в лаборатории, и Леночка – смазливые.
Кароч, шумный страшный, что пипец. Худой – жердь жердью, шея – у цыплака толще, голова кожей обтянута, что та черепушка, глаза горят, волосёнки жиденькие.
Сидит, пырится и молчит.
Молчу тоже. Оно мне надо. Мне свалить бы отсюда.
Шумный отрывается от листов, на меня зыркает, ухмыляется. Зубы острые, вкривь и вкось, тяпнет – взбесишься.
– Ты, значит, у нас Леди из Ниоткуда, – говорит. Противный, будто выворачивает наизнанку и сейчас ковыряться будет.
Отползаю подальше, одеяло тяну. Ууу… аж холодом продрало, ну и таращится!
– Никакая не леди, – суплюсь. – И оттуда, из Залесья.
– И где оно, твоё Залесье?
Наклоняет голову, что та ящерка. Гундит так, что еле разбираю о чём?
– По Рубежу касается Цветущего сада, Весенней губернии.
– Весенней, значит.
– Так и есть. Весна там наглая, зелень всюду…
– Посмотри в окно, – обрывает шумный. – Ну же?
И только тут понимаю: лес жёлтый! Осень! Уже хуже. Если осень…
– То там за лесом – Болотная пустошь, Осенняя губерния, – бормочу. А мысль уже дальше бежит: там ещё неизвестно, что лучше – она или Подземелья Шильды?
– А если я скажу, что там, за лесом, хутор Грибной. А ещё дальше – село Демьяновка. И никакой Болотной пустоши или Цветущего луга и в помине нет?
– Как нет? – и зеньками – блым-блым.
Врёшь, гад. На «слабо» берёшь!?
– А так, Мария Юрьевна. Вы всё придумали. Это лишь посттравматический синдром, амнезия и замещение личности. Не очень приятно, но поправимо…
– Я не Мария! – уже злюсь. – Юдифь, слышите, Юдифь! Не смейте менять моё имя!
– Тише-тише, – он примирительно поднимает ладонь. Пальцы такие тонкие, что на свет можно косточки позырить. Жуть. Он бы в Залесье точно не выжил. – Конечно же, Юдифь! Персонаж книги Сергея Адова «Битва за розу», так? Этот текст, со слов вашего отца, даже в анамнез вписан.
Гляжу на него – и не врублюсь никак, кто из нас псих? Книга Адова? Книга только одна – Божественная. Это и говорю.
Он вроде понимающе кивает.
– Да, помню. Так там и было. Про Данте. Да. Читал я эту вещицу Адова, весьма занятная. Вот только автор – как в воду канул. А пираты утащили текст и теперь наживаются. Эта книга уже хуже вирусной рекламы.
