Смешение стилей, простоты и роскоши придавало анфиладе особый изыск.
— Я теперь понимаю, почему вы дорожите своим замком, — произнес король, впечатленный увиденным.
— Ты решил, что я боюсь потерять замок в Корр-У из-за дорогих и красивых вещей? Они ничто по сравнению…
Ему не дал закончить взволнованный женский голос:
— Тео! Тео, это ты? Ответь, любимый…
Алекзандр повернулся в ту сторону, откуда доносился зов, и увидел альков, в котором на широкой кровати, застеленной алыми простынями, лежала обнаженная женщина.
Она подняла голову, вслушиваясь в шаги. Ее глаза закрывала бархатная повязка, а сама незнакомка была распята с помощью шелковых лент, перехватывающих ее тонкие запястья и щиколотки.
Король быстро отвел глаза, боясь, что хозяину не понравится его любопытство.
— Тео! — опять позвала женщина более требовательно.
Теодор смотрел впереди себя, словно не слышал зова. Отойдя достаточно далеко, он изволил пояснить:
— Если гневишь бога, жди наказания.
Алекзандр усмехнулся:
— Надо бы Ариэль так наказать.
— Мы пришли, — Теодор остановился у неприметной двери, затерянной в череде комнат. — Сейчас ты увидишь причину моего беспокойства.
Теодор толкнул дверь.
— Тайные лабиринты Бога Разврата — вот то детище, что я боюсь потерять. Они создавались много тысячелетий. И за каждой дверью свой мир, своя эпоха.
Алекзандр увидел уходящую вдаль пещеру с вырубленными в ее стенах нишами. И хотя дверей оказалось великое множество, ни одна из них не повторялась. Грубо сколоченные и массивные двери чередовались с решетчатыми и узорными, дорогие, с коваными запорами, соседствовали с легкими, из тростника. Одна из ниш закрывалась валуном, который отодвинуть не смог бы даже титан, другая — легкой шелковой занавеской, с выцветшими от времени замысловатыми узорами. И на каждой из них были вышиты, выбиты, вырезаны цифры и буквы незнакомого алфавита.
— Тебе известно, что любое событие, оставившее след в истории, будь то борьба за власть, война, мор, наполнено страстями, в том числе похотью? А там, где поселился разврат, я легко управляю массами, даруя им наслаждение, беря под защиту, делая выдающихся служителей Бога Разврата безнаказанными. Я сам порой участвую в их безумствах и игрищах. Но иногда вознесенные мною люди забываются, начинают служить иным богам. Сейчас ты увидишь печальный конец Мессалины — жены древнеримского императора Клавдия, которой не хватило ума предаваться радостям жизни, оставаясь в тени. Она возжелала сместить слабого мужа и вместе с любовником править империей. Глупость и ложная вседозволенность привели ее к смерти.
