— Ты прав, раб, — после небольшого замешательства согласилась демоница. — Завтра на небе появится Кошачий глаз, и моя сестра ждет нового любовника, но у тебя все должно получиться. Я… — Эсмиральда оглянулась на гребцов и поправилась: — Мы на тебя сильно надеемся. Леди Тесалия столько веков ждала твоего появления.
— Я не понимаю, — напирал я, видя, что демоница кусает губы, не решаясь продолжать. — Я должен знать, чего вы все от меня ожидаете.
Пока дева-воин грызла ногти словно прыщавый подросток, усилено размышляя, открываться мне или нет, я с тоской в глазах провожал берег, от которого мы только что отчалили. Я помнил об амулете Богини победы, оставшемся где-то на острове. Пролив между островом Порока и землями Фейри был достаточно широк, но демоны так мощно налегали на весла, что берег быстро удалялся. Моей главной целью было одно — как можно быстрее покончить с рабством и найти магическую вещицу, открывающую порталы, пока она не исчезла в клоаке игровых домов. Только так я смогу подобраться к Ариэль, которая наверняка окружила себя охраной. Еще одна печаль кольнула сердце.
Ариэль…
Я ни минуты не сомневался, что выберусь из любой передряги, лишь бы найти ее и еще раз посмотреть в прекрасные глаза, сказать слова любви, которые фейри наверняка забыла, считая меня обманщиком и предателем. Знала бы она, как все было на самом деле…
— Ну же! — поторопил я демоницу.
— Хорошо, я открою все карты, почему мы выбрали тебя. Я младшая сестра Тесалии, и нахожусь с ней рядом с той самой ужасной ночи, когда она отказалась выходить замуж за Лорда Равнека Трехрогого. С тех пор мы живем в мире, который замер. Ни я, ни один из жителей замка Ноугресс не изменились за прошедшие века. Мы не стареем и не болеем, и это можно было бы посчитать за благо, но в замке не родился ни один ребенок. Мы все оказались бесплодны. Мало того, кто бы из посторонних ни пришел в наш замок, он не дотягивал и до утра. Или умирал, или сходил с ума. Кое-кто из нас пытался покинуть проклятое место, но чем дольше он жил вне замка, тем сильнейшую боль испытывал. Душевные и телесные страдания становились все более мучительными, и демон начинал мечтать о смерти. Но стоило беглецу вернуться в Ноугресс, как все прекращалось. Поэтому мы не можем присоединиться к своим собратьям в демтерии и вынуждены жить обособленно.
Демонесса вздохнула, ей в унисон вздохнули и гребцы.
— Мы уже ненавидим друг друга, — зашептала она, наклонившись вперед. — Столетиями ничего не меняется. Одни и те же рожи, одни и те же слова. Сознаюсь в страшном, мы даже пытались убить Тесалию. Мы надеялись, что вместе с ее смертью исчезнет проклятие Равнека, но сестру ничего не берет. Она ни в огне не горит, ни в воде не тонет.
