— Милорд, возможно, двор фейри еще не осведомлен, но Ариэль вышла за меня замуж и теперь к ней стоит обращаться как к королеве Лунных волков и принцессе Корр-У.
Советник побледнел, его полные губы задрожали, выдавая сильное волнение.
— Но… — начал он, и в этот момент у меня оборвалось сердце. — Я не вижу метки замужества на руках Ариэль. Прошу меня извинить, но у фейри знатного рода при проведении брачного обряда всегда на коже появляются символы, оплетающие запястье. У Ариэль символов принадлежности к какому-либо мужчине я не вижу.
— Наверное, их нет, потому что я не фейри, — ответил я, пытаясь холодностью тона дать понять Андариэлю, что хорошо бы ему заткнуться.
Сверля его глазами, я совершенно забыл об Ариэль, которая никогда не отличалась слабоумием.
— Алекзандр, вы меня обманули? Обряд бракосочетания в Корр-У не проводился? Я не сказала свое «да»?
Лучше бы она закричала, начала топать ногами! Это тихое «вы», эта холодная отчужденность, появившаяся в голосе, это неумолимое выскальзывание руки из моей ладони.
— Я люблю тебя, Ариэль… Не разрушай… Не уходи…
Виноват, моя милая, знаю,
За обман я ответить готов,
Разверни свое белое знамя,
Сдайся мне без упреков и слов.
Вспомни, как мы с тобой пропадали
И горели в любовном бреду,
А теперь пролегла между нами
Ложь-пустыня, по ней я бреду.
Что происходит, Ариэль?
На бледном лице расцветает улыбка. Только я чувствую ее фальшь? Что ты задумала Ариэль?
— Забудь обо всем… любимый…
Забыть или сделать вид, что забыл и поверил? Подхватить неумелую игру, за которой ты хочешь спрятать свою боль, или прекратить ее, вызвав еще большие страдания?
Ты стараешься не терять лица, но тень прозрения медленно слизывает с него краски, словно невидимый паук плетет свою паутину-полог и набрасывает на тебя, предупреждая, что я более не достоин лицезреть сияющую красоту.
Нет прежней яркости глаз, в них поселилась тоска…
Что же я натворил, Ариэль?
Словно ничего не произошло, ты вкладываешь ладонь в мою руку и тянешь за собой по длинным коридорам. Двери, двери, мелькание световых пятен, голосов, смеха гостей, а мы летим навстречу краху, как мотыльки на огонь, который их уничтожит.
Куда ты ведешь меня, Ариэль? Где собираешься казнить?
Ты не замечаешь излишней стремительности своих шагов, нервного поворота головы, когда выбираешь комнату, резкого толчка в дверь, которую с грохотом захлопываешь за нашими спинами.
Чужая комната, чужая постель… Моя плаха.
А губы? Прежде мягкие, нежные, они становятся жадными, яростными. Твой поцелуй причиняет боль.
