— Эрди, тебе пора. — Продолжая смотреть в потолок, мужчина мягко убрал руку.
— Милорд, можно, как стемнеет, я опять приду? — С кровати поднялась, отбрасывая простыню, рыжеволосая девушка. Ее растрепавшаяся коса и тело со следами поцелуев яснее ясного говорили о страстной ночи в объятиях хозяина.
Эрдис медленно, оттягивая момент расставания, собрала с пола вещи, и, не одеваясь, направилась к двери. У порога она обернулась, надеясь, что лорд провожает ее взглядом. Тем самым — горящим, жадным, каким он смотрел на нее в первый раз. Но нет. Лорд Ханнор уже забыл о ее существовании — скрипнула дверь, а он так и не отвел глаз от скрещенных балок.
— Ты женишься на дочери лорда Витро, иначе…
— Что иначе? — юный Изегер, которому только вчера исполнилось шестнадцать, зло смотрел на отца. — Свяжешь меня и заставишь произнести слова брачного обета? Да я лучше рот себе зашью, но не скажу этой старухе, что беру ее в жены.
— Дэйте всего лишь двадцать пять лет. Лорд Витро дает за ней такое приданное, о каком мечтает каждое знатное семейство Агрида. Венец, усиливающий магию, меч непобедимого Гестиха, десять зерен саара…
— Отец, зачем мне зерна саара, если я не представляю, как провести с ней одну ночь? Века рядом с нелюбимой женщиной, похожей на жабу?
— Магия ее рода передастся вашему сыну, и род Ханнор, наконец, будет равен королевскому.
— Вот и женись на ней! — сын упрямо тряхнул смоляными кудрями, доставшимися ему от матери. — Забери себе зерна саара и живи с этой ведьмой долго и счастливо!
— Мальчишка! — Звук пощечины разрезал воздух. — Завтра же оденешь строн на шею Дэйте!
Дверь с грохотом захлопнулась, отрезая путь на свободу.
Изегер в бессилии опустился на пол. Он был еще слишком неопытен, чтобы самостоятельно раздвинуть пространство и покинуть темницу. Злость и обида душили его.
— Мама, — позвал Изегер тень своей матери, умершей при его рождении. — Помоги! Подскажи, что делать?
Она появилась перед ним как всегда безмолвная. Прозрачная рука тронула щеку сына, но не смогла вытереть слезы, которые он не замечал. Слабая улыбка мелькнула на почти стершихся чертах лица. Чем больше проходило времени со дня смерти, тем бледнее становилась тень. Год, другой и лишь дуновение ветра останется от той, что поддерживала сына даже после перехода в загробный мир.
Изегер закрыл глаза, отдаваясь ласкам матери.
Будь мама жива, она не позволила бы продать сына за десять зерен саара.
Как бы он хотел исчезнуть, раствориться в пелене пространства, чтобы отец понял, что сын и его счастье — вот что главное, а не место рядом с королевским троном.
