— Правда?
— Ага. Я вот, к примеру, срезал часть спусковой пружины. Перышка достаточно, чтобы выстрелил.
— Зачем?
— Ну, если вы слишком сильно давите на спуск, это сбивает вам прицел.
— Ну, здорово.
Ла Рой покачивал пистолетом в футе от моего лица и, надо думать, ждал, что я начну восхищаться. Восхищаться я не стал. Неожиданно он отодвинулся и я услышал лязг. Обернувшись, я увидел, что он извлекает магазин из рукоятки.
— Гляньте, сэр. Не поверите, какой он легкий. Я спилил кучу металла.
— Ладно, Ла Рой, верю. Отличный пистолетик, кто бы сомневался.
— Ну давайте, сэр. Просто щелкните разок, — Ла Рой все пихал мне пистолет, держа магазин в другой руке. — Вот, я его разрядил.
Я подумал, как, наверное, Ла Рою здесь нравилось — вокруг столько разных пушек и пуль, и все настоящее. Мне стоило бы поразмыслить больше, прежде чем взять его пистолет.
Курок был взведен, поэтому я держал оружие очень осторожно, хотя и знал, что оно не заряжено. Я направил дуло вверх и начал смотреть, куда бы прицелиться. С пистолетами у меня отношения не особо складывались, я люблю ружья. Мушка покачнулась. За стеклом стоял строй «Хьюи», колебавшийся в струйках воды. Я инстинктивно отвел от них оружие. В прицеле появилась спина полковника. Народу здесь явно было многовато. Я продолжал целиться, держа оружие двумя руками и подыскивая какое-нибудь открытое место для щелчка, хотя бы и с незаряженным пистолетом. Наконец, я направил его на один из приборов передо мной.
И в тот самый момент, когда я подумал, что можно нажать на спуск, раздался оглушительный грохот и пистолет с силой ударил меня по рукам. Прибор разлетелся на куски. Меня оглушило во всех смыслах слова. Из дула лениво выплыло колечко дыма, а мне захотелось обернуться и убить Ла Роя. Впрочем, вот сейчас пистолет действительно был разряжен.
Я спокойно передал оружие Ла Рою, белому, как мел.
— Хороший спуск, сержант. Это уж точно.
Возле моего «Хьюи» начала собираться небольшая толпа, глазевшая на выходное отверстие от пули и небольшую ямку в грязи, где эта пуля, наконец, остановилась. Полковник, сложив руки на груди, наблюдал, как я выбираюсь из вертолета, и я почти физически видел над его головой «речевой пузырь» со словами «ГОВНЮК ТУПОЙ». Уильямс молча сидел позади него, свирепо глядя на меня.
А ведь старички уже почти что начали принимать меня. Вот до этого момента. Блин.
Пока мы не вернулись в расположение роты, Уильямс не сказал ни слова. Но перед ужинам он послал за мной Оуэнса, штабного офицера:
