Ни в одном из городов Украины, которые я посетил, не оставалось ни одной даже маленькой церкви, открытой для богослужений (за исключением Галиции, где советская власть существовала менее двух лет). Мне рассказывали, что только в крупных городах можно было найти какую-нибудь действующую церквушку, оставленную для иностранцев как свидетельство того, что свобода совести, «гарантированная советской конституцией», существует на самом деле. Позднее я узнал, что в Одессе перед войной действовала лишь одна часовня на кладбище; и то только потому, что Одесса — морской порт, куда заходят иностранные суда. Еще одна причина сохранения этой тени свободы — глубокая вера знаменитого одесского глазного врача Филатова, упорствовавшего в своих религиозных «предрассудках»; очевидно, его оставили в покое из-за блистательности его операций.
Такую же снисходительность проявили ранее в Ленинграде в отношении знаменитого физиолога Павлова: несмотря на «свет», принесенный коммунистами в Россию, тот продолжал верить в Бога и просил оставить действующей одну небольшую церковь в городе. О нем рассказывали, что, когда однажды, проходя мимо храма, он осенил себя крестным знамением, какой-то прохожий возмущенно воскликнул: «Темнота! Темнота!»
Впрочем, не только в отношении этих известных людей, но и в отношении верующих порой применялась «снисходительность», поскольку храмы закрывали только «по желанию» народа. Это «желание» выражалось с помощью сбора «добровольных» подписей именно там, где для сохранения прихода необходимо было активное участие верующих. Поясняю: подписи о необходимости закрытия храмов вымогались у народа активистами, которые ходили из дома в дом, уговаривая и угрожая. Чаще всего, однако, им не удавалось набрать достаточного количества подписей, тогда подавалось заявление о «непосещении» храма, причем ссылались на «отсутствие верующих».
Для того чтобы группа верующих могла получить в пользование храм, надо было представить властям обращение, подписанное, по крайней мере, двадцатью верующими (так называемая «двадцатка»). Эта «двадцатка» должна была взять на себя две обязанности: первая — платить налоги с имущества церкви, вторая — самим содержать и ремонтировать храм, а также возмещать ущерб в случае повреждения имущества. Мало того что все это вменялось им в обязанность, но еще советская пропаганда обвиняла их (в том числе и на тайных процессах), что они насаждают ханжество, суеверие, мракобесие и являются проводниками религии — «опиума для народа», требовала бороться с этими «врагами народа и прогресса».
