— И в чем же, по-твоему, заключаются мои интересы?
— В том, чтобы ты сам пришел к разумному выводу.
— Бравировать смертью от брюшного тифа?
— Не совершать преступления!
— Всего лишь?! — с издевкой воскликнул Харитон. — Будем серьезными!
— То, что ты хочешь сделать, — это преступление, — спокойно продолжал доктор. — И я не позволю тебе совершить его!
— От имени комиссара?
— От своего собственного имени как врача.
Доктор подождал, пока Харитон свернул себе маленькую цигарку из махорки, собранной на дне карманов шинели; он стерпел даже и то, что майор, будто ненароком, выпустил струю дыма прямо ему в лицо. Разогнав дым рукой, он продолжал:
— Тебе только надо избегать контакта с итальянцами, больными тифом. В госпитале хватит работы, которую ты можешь выполнять, не рискуя заразиться. Но я ни за что на свете не позволю тебе уйти из зараженной зоны в казарму, где находятся здоровые люди.
Харитон поднялся и начал возбужденно ходить между сваленными в кучу частями кроватей.
— Я же тебе сказал, что никогда не видел итальянцев.
— Это не имеет никакого значения.
— Что, разве можно заразиться тифом путем внушения?
— Ты можешь посеять панику.
— А ты думаешь, там не узнают правду?
— Только когда уже будут приняты меры.
— Реакция людей будет одинаковой.
— Ничего не будет, пока никто их не взбудоражит.
— Что ты хочешь этим сказать?
— А то, что ты решил настроить лагерь против советского командования, не думая о том, чем это может для тебя кончиться. Мне кажется, они иногда прямо читают мысли людей. Прав я или не прав, как ты считаешь? Поэтому я и хочу задержать тебя здесь.
Харитон застыл на месте и растер окурок носком сапога. Впервые он, изумленный, вопросительно взглянул в глаза доктора.
— Это предупреждение друга?
— В любом случае не твоего, — резко ответил доктор Анкуце.
— Ах вот как?!
— Я меньше всего думаю о тебе. Меня гораздо больше беспокоит, какие меры придется принять советскому командованию в результате действий таких безумцев, как Риде, Голеску и другие.
— Теперь я тебя очень хорошо понял.
— Я постарался выразиться как можно яснее.
— Куда уж яснее! Хотя в какое-то мгновение мое показалось, что я ошибаюсь. Но ты очень хорошо пояснил, с кем я имею дело.
— Если тебе нужны и другие разъяснения, я к твоим услугам.
— Нет, спасибо!
— Надеюсь, мы договорились?
— Если ты ставишь спокойствие советского командования превыше безопасности четырех тысяч военнопленных, ни о каком компромиссе не может быть и речи.
