– Да, такое чтение не для родителей, – мрачновато улыбнулся сын.
– Не дай тебе бог когда-нибудь прочитать нечто подобное о своем сыне, – медленно проговорил отец.
– Мать здорова? – сдержанно спросил Фридрих.
– Здорова, – резко ответил отец. – Но я не знаю, как она почувствует себя после моего рассказа о нашей встрече.
Мимо, направляясь в церковь, шли горожане. Почти все они хорошо знали Энгельса-старшего, многие узнавали и того, с кем он разговаривал. Одни осуждали старика, другие его жалели, третьи – их было больше всего – возмущались сыном и даже недоуменно спрашивали друг друга: «Что смотрит полиция? Хватать его надо!» Но никто не решался приблизиться к собеседникам: слишком велико было среди барменцев почтение к имени и богатству Энгельса-старшего.
– Братья Греберы… – начал было какую-то новую мысль, какой-то новый довод отец.
– Как поживают эти ночные колпаки? – перебил сын.
– Колпаки! – возмутился отец. – Ведь когда-то они были в числе самых близких твоих друзей, хотя ты знал, что они готовятся стать пасторами.
– Да, знал. Но я всегда говорил им, что если они получат сельский приход, а вместе с ним возможность мирно прогуливаться каждый вечер со своими женами и детьми, то большего им и не надо, они будут блаженствовать.
– И вот они оба – и Вильгельм, и Фридрих – уже получили приходы. Ты можешь иронизировать сколько тебе угодно, но они живут честной, достойной и счастливой жизнью.
– Отец, – сыну хотелось рассмеяться, но он понимал, как это было бы неуместно здесь, в этой обстановке, – неужели ты можешь представить меня в сутане?
– Ты знаешь, – сурово глядя ему в лицо, сказал отец, – я никогда не был религиозным фанатиком, но честно скажу: лучше сутана, чем этот шутовской шарф. – Он презрительно ударил тыльной стороной ладони по свисавшему на грудь красному концу.
Сын поправил шарф, с нарочитой старательностью разгладил его, насмешливо проговорил:
– Поздно, отец, поздно. Я уже не стану пастором, никогда не надену сутану…
– Не смей паясничать! – полушепотом, чтобы не услышали прохожие, воскликнул отец. – Дело вовсе не в сутане. Перед тобой в жизни открывалось много иных прекрасных дорог. Они открыты еще и сейчас. Посмотри на своих школьных товарищей: Вурм стал филологом, Фельдман – юристом, Вильгельм Бланк – коммерсантом, Рихард Рот – уже фабрикант… А ты с твоими способностями то как вол работаешь в газете на этого Маркса, то по его же наущению, подобно школяру, носишься по баррикадам, украсив себя дурацкой тряпкой…
