– Мы представим эти подписи! – тотчас отозвался сержант.
– Напрасный труд. – Маркс устало махнул рукой. – Дело в том, что заявление господина Блоха не представляет для меня никакого интереса и я не придаю ему значения.
– То есть как это не придаете? – И капрал, и сержант в искреннем удивлении даже подались вперед.
– До заметки, так взволновавшей вас, господа, – назидательным тоном проговорил Маркс, – мне нет никакого дела, потому что она помещена под чертой и, следовательно, считается объявлением.
– Объявлением? – Унтер-офицеры подались вперед еще больше.
– Да, всего лишь объявлением. А за такого рода публикации я ответственности не несу. Я подписываю только то, что над чертой.
– А кто же за это отвечает? – несколько удрученно спросил капрал.
– Я не намерен консультировать вас по таким вопросам. Могу лишь сообщить, что вы имеете возможность опубликовать возражение, причем бесплатно. Хотите?
Маркс придвинул к себе листок чистой бумаги, быстро написал на нем несколько строк и протянул унтер-офицерам:
– Например, вот такой текст.
Капрал и сержант склонились над листком и прочитали: «Мы, солдаты, унтер-офицеры и офицеры восьмой роты 16-го пехотного полка, единодушно утверждаем, что наш ротный командир капитан фон Уттенхофен никогда не спекулировал казенным топливом, не воровал чужих кур, не соблазнял невинных девиц, а также чужих жен».
– При чем здесь куры, девицы? – серьезно и озабоченно спросил капрал.
– Ну, если вы не гарантируете поведение своего командира в отношении чужих кур, чужих жен и девиц, то можно это место сократить.
– Нет, мы уверены! Вполне уверены!
– А тогда в чем же дело?
«Действительно, в чем же дело?» – мучительно ворочал мозгами капрал и никак не мог выбраться из простенькой ловушки, расставленной собеседником.
– Странно как-то… – нерешительно протянул он.
– Что же странного? Раз это правда, раз вы уверены…
– Да он смеется над нами, господин капрал! – воскликнул наконец, видимо, более сообразительный Эбнер.
– Смеется? – удивился капрал.
– Конечно! А кроме того, нам никто не поручал печатать опровержение. Нам поручили одно – узнать имя автора заметки. И будьте любезны, господин Маркс, сообщите нам его, иначе…
– Господа! – прервал Маркс сержанта. – Если вы не хотите печатать опровержение, то у вас есть еще один вполне демократический способ выразить ваш протест – вы можете подать на газету в суд.
– Ну уж нет! – покачал головой капрал. – Слышали мы, как недели три тому назад вас судили два дня кряду, и знаем, чем это кончилось. Мы не можем честь своей роты и ее командира вверить судейским слюнтяям. Мы сами за нее постоим. А для этого нам нужно имя борзописца, который накатал заметку. Вы нам его сообщите, сударь, в противном случае мы больше не станем сдерживать своих людей, и дело может кончиться плохо.
