– Карл знает, что делает, – сказал тот.
– Мы тоже не возражаем, – все-таки с некоторым сомнением в голосе проговорил Шнейдер.
– Я лишь хочу обратить внимание присяжных заседателей, – тоном злорадного предвкушения эффекта сказал Бёллинг, – что подсудимый Маркс широко пользовался и пользуется отсутствием в кодексе Наполеона статьи, предусматривающей кару за оскорбление короля. Например, пятого ноября минувшего года в «Новой Рейнской газете» можно было прочитать: «Почва колеблется под ногами коронованного идиота…»
Смех и шум перекрыли вдруг обретший мощь голос председателя:
– Господин Бёллинг, я дал вам слово не для того, чтобы вы воспроизводили здесь выражения подобного рода.
– Позвольте заметить, – поднял руку Маркс, – что данное выражение действительно имело место в газете, но оно относится не к королю Пруссии, а к австрийскому императору.
– Ах так! – облегченно вздохнул председатель.
– Я знал, что вы это скажете, господин редактор, – усмехнулся прокурор, хотя в душе он надеялся, что его подтасовка останется незамеченной. – Но эта цитата характеризует ваше общее отношение к законной монархической власти.
– Да, господин прокурор, – невозмутимо глядя в глаза Бёллингу, ответил Маркс, – я не принадлежу к числу адептов такой власти.
Проделка прокурора, как видно, мало кому понравилась, в зале зашумели, но он продолжал:
– Господа присяжные заседатели! Я приведу еще лишь одну маленькую цитату из «Новой Рейнской газеты». Да, там шла речь об австрийском императоре. Но послушайте, о ком говорится здесь: «Король Пруссии» существует для нас лишь в силу решения берлинского Национального собрания, а так как для нашего нижнерейнского «великого герцога» никакого берлинского Национального собрания не существует, то и для нас не существует никакого «короля Пруссии».
– Вы правы, господин прокурор, – все так же глядя ему в глаза, согласился Маркс, – и это было на страницах нашей газеты. Но и здесь, как и в первом случае, мы не нарушили законности, оставаясь в рамках кодекса Наполеона.
– Вас послушаешь, так вы самый большой законник во всей Пруссии! – сквозь зубы процедил Бёллинг, раздосадованно садясь.
– Господа присяжные заседатели! – Подсудимый оставил без внимания реплику прокурора. – Итак, я старался доказать вам, что к нашему делу неприменима статья 222 об оскорблении, взятая и сама по себе и в совокупности с законом 1819 года. Но здесь неприменима и статья 367 о клевете.
– Ну и законник! – опять не сдержался прокурор.
