Однако из-за гробовой тишины в вестибюле даже негромкое воспроизведение записи оказалось слышным для окружающих. И нервы Кухариной не выдержали. Вот только разобраться, что это была не попса, а классическая опера, она не сумела.
— Чего? — Мошкин недовольно выковырял из ушной раковины один наушник.
— Не дискотека тут, говорю! — Почувствовав, что Санчо не проявляет по отношению к ней видимой агрессии, Кухарина стремительно ринулась на него в атаку.
Мошкин выключил плеер, смотал шнур и аккуратно упрятал его в карман на прежнее место. Хмуро посмотрел на переносицу женщины. Александр где-то слышал, что подобный взгляд дает огромное преимущество в споре.
— Я на дискотеки не хожу, — спокойно произнес Санчо. — Вышел, к сожалению, из нежного возраста уже давно. И в молодости — никаких танцплощадок. Прыгал из окон и товарняков — это было.
— А теперь детей крадете? — не унималась Наталья.
Ее слова неожиданно сильно задели Александра. В самом деле, есть же такая вещь, как презумпция невиновности. Даже менты это понимают. Зато таким вот сварливым теткам это объяснять бесполезно. И ладно бы она действительно за ребенка переживала, а то ведь и ежу ясно — за деньги боится, что не ей достанутся…
— Ребята, я в мемуары пустился для примирения, а вы мне — по губам… — с укором бросил он им. — Интересно, когда посторонних рядом нет, вы вот так всю дорогу друг друга кушаете?
— Что мы кушаем — не ваше дело! — огрызнулся Олег Борисович.
Все это время он сидел молча и сосредоточенно грыз ногти на правой руке. Мысли, одолевавшие господина Кухарина, были далеки от оптимистических. То, как обошелся Лавриков с инспектором, а также это проникновение в клинику без специального пропуска по звонку в серьезные ведомства, мягко говоря, настораживало.
— Да, вы не кушаете, — с нескрываемым отвращением поморщился Александр. — Вы жрете… Не подавитесь только. Шейные позвонки плохо глотаются. — Санчо поднялся со скамейки и двинулся к выходу на улицу. Однако по пути он притормозил возле читающего газету охранника и привлек к себе его внимание. — Папаша! Появится депутат Верховной думы, в смысле Государственной, скажите, что я его в машине жду, на свежем воздухе. Уж очень здесь… ауру надышали отрицательную.
Он покосился на Кухариных и продолжил свое неспешное, почти величественное шествие к двери. У самого порога Мошкин услышал приглушенный голос Олега Борисовича:
— Хиромант.
Мошкин замер на месте. Рука, потянувшаяся к дверной ручке, зависла в воздухе, так и не сумев отыскать соответствующую опору. Медленно, как в покадровой съемке, Санчо развернулся на сто восемьдесят градусов и оказался лицом к родственникам лежащей в коме Кирсановой. Обычно спокойные, ничего не выражающие маленькие глазки Александра недобро блеснули.
