Я, небрежно отставив велосипед за левый бок и придерживая его одной рукой, растянул губы нервно:
– А где твоя собака?
– Собака? У бабушки в Москве. А откуда ты ее знаешь?
– Видел вас.
– И я тебя видела.
Это были смущенные реплики, которые колебало счастье спасения: чуть-чуть – и мы бы столкнулись. У Жанны (так она назвалась, мы уже гарцевали на велосипедах, то есть медленно катили) были короткая стрижка, розовые шорты и черная футболка с диснеевским утенком. Светлые глаза. Ей было двенадцать, на год старше меня и выше на полголовы, но одета она была в сладкие тряпочки, уместные для девятилетней.
– Я за арбузом, а ты?
– На станцию. Папу встречать.
– По дороге, – сказал я, улыбаясь снова.
– Че ты подмигиваешь?
– Погода хорошая.
– Ага. Дожди так долго шли. Нас собака достала, вся грязная. Из бочки ее поливали, она еще хуже стала. Мама ее в Москву отправила – хоть отмоется нормально. Классно, что все высохло, скажи? Скоро моя Тина вернется, моя лапочка!.. Она у нас добренькая, мышку не обидит. Даже не гавкает. Она мое золото! Больше всех ее люблю! А чем ты на даче занимаешься?
– Книжку читаю. «Война и мир». Дождь был, я у радио сидел, переживал. Такие события! Коммунистов победили. Ты знаешь?
– Ну да, – она поскучнела. – Папа говорит: теперь плохо будет.
– Он что, коммунист?
– Почему коммунист?
– Где работает?
– Много будешь знать – скоро состаришься! В райкоме он работает.
– Значит, коммунист.
Она отвернулась, и крутанула педали, обгоняя меня, и вильнула обиженно. Мы выехали на асфальтовую улицу.
– У вас яблок много? – крикнул я в черную спину и желтый затылок.
Навстречу пробежала стая собак, пять бездомных, увлеченных призрачной целью и равнодушных к нам. Одна собака, угольная, бежала, прихрамывая, я оглянулся, и она оглянулась, репей на тревожном ухе. Невидимый Лев Толстой почесал бороду.
– Яблок в этом году много, – заявила Жанна по-взрослому, мы опять поравнялись. – Значит, за арбузом едешь? А я дыню люблю. Она сладкая. В арбузе – одна вода!
– Посторожишь мой велик?
– А на станцию не опоздаю? Пять минут осталось.
– Щас, мигом…
Внутри магазина было безлюдно. Несколько старух. Прилавки под стеклом поблескивали стальными проплешинами пустот. За прилавком громоздились футбольные мячи арбузов и регбийные – дынь, но про регби я еще ничего не знал. Взял плод, важно постучал по теплой кожуре, повертел сухой хвостик. Дома мне выдали денег только на арбуз, иначе джентльменски я бы забрал и дыню – желтоволосой девочке.
