Рождественская неделя. На белых арочных столбах посреди храма – по иконе, а над ними – по еловой ветке. Как мохнатые брови… Это я вижу сквозь окна, мигающие огоньками лампад, но пока я во дворе в битве со снегом и льдом.
Храм внутри белешенек, росписей не осталось, и папа решил обойтись без новых. Только во втором приделе обнажилась сочная фреска XIX века – Никола Угодник в облачении и пене седин, пронзая участливым взором, протянул руку к полуголым морякам с измученными, как бы в бредовом жару лицами, у их корабля уже и парус обвис простыней, а волны вокруг рушатся, как стеклянные небоскребы, с перламутровыми рыбами и изумрудной тиной…
Как быстро восстановили храм! Еще год назад внутри были ткацкие станки, фанерные и деревянные перегородки, делившие его на три этажа.
«Никола в Пыжах». Так храм назван из-за стрелецкого головы Богдана Пыжова. Слобода его полка – избы да огороды – располагалась вокруг. Полковник ходил в походы. Против него бунтовали. А когда недовольных наказали кнутом, стрельцы учинили обширный бунт под названием Хованщина. Командиров сбрасывали с колоколен, ворвались в Кремль, перерезали многих бояр и на время сломили власть… Но Пыжов уцелел.
Светает. Кричат вороны. Церковь бела, как рубахи с картины «Утро стрелецкой казни»…
В стену чуть пониже окна вделана компактная плита, серая, с вырезанными по камню извивистыми письменами. Подхожу, провожу снежной варежкой, буквы вмиг белеют словно бы голливудской улыбкой, и читать – легче.
«1733 году ноября 8 числа преставися раба Божия прапорщика Игнатия Урываева жена ево Татиана Конъдратьева дочъ а жития ея было от рождения 58 годов а погребена противъ сей таблицы».
А вскоре была эпидемия чумы, выкосившая почти весь приход, включая отца-настоятеля, дьячка и пономаря…
А еще в архиве обнаружилось такое скандальное происшествие. Раз в зимней ночи 1760 года один живший в тех местах священник шел мимо Никольского храма, откуда звучали пьяные голоса и выделялись женские взвизги. Побежал за подмогой.
На следующий день этот священник Василий Березин написал «доношение» митрополиту Тимофею: «Шел я именованный в дом свой мимо тоя церкви и услышал я что в той церкви имеется великой крик и шум и всякие бесиные смехи мужеска и женска пола, токмо я в тою церковь един войтить был опасен». Собрав команду из дозорных и соседей-мужиков «и об оном безчинстве в той церкви им обявив», он отправился с ними обратно. «И вшед во оную церковь усмотрели что имеются тоя церкви дьячек Иван Степанов да бывшаго попа Тимофея Петрова сын ево Алексей, которой попович в то время имелся весма пьян, такоже с ними была в той церкви незнаемо какая женка которые и сами о себе в то время незапирателно показали что во оной церкви пили вино и пиво».
