— Не нарушить, — процитировала Шарлотта серьёзно, — пришёл Я, но исполнить.[29]
— Меня удивляет, — сказал врач, пытаясь сохранить весёлость, — что вы сделали комнату, выходящую окнами в сад, а не на улицу. С вашей энергией можно было бы всю деревушку Сен-Клу переместить на пару столетий назад.
— Я об этом думала, — ответила Шарлотта. — Но тогда возник бы сложный вопрос об этических обязательствах науки. Я решила оставить Бору возможность ответить на эти вопросы.
Она вспомнила свою беседу с Бором в его кабинете уже более года назад.
— Будущее, — сказала она, — не только поднимет вопрос о перемещении деревни, где живёт полторы тысячи жителей. Оно укажет на крупные города мира и задаст вопрос, а должны ли они вообще существовать.
— У вас в характере, фройляйн Гэбель, — заметил психоаналитик, взглянув на картины на потолке, — есть религиозная черта.
— Нагорная проповедь, — сказала Шарлотта удовлетворённо, — содержит в себе радикальную теорию о любви. Спаситель в ней представляет самого себя, как того, кто несёт человечеству знание о сути любви, которая когда-то существовала, но была утрачена. Это первое в мировой истории интуитивное изложение того, что мы должны здесь доказать: что любовь подвержена распаду.
— Было бы интересно, — заметил врач, — послушать мнение Спасителя о такой трактовке.
— Когда-нибудь, — угрожающе произнесла Шарлотта, — мы пригласим его в лабораторию и спросим.
В тот вечер Шарлотта Гэбель впервые во всех деталях описала эксперимент своему сотруднику, и врач слушал её с глубоким волнением. Сидя за маленьким столиком в саду, они проговорили всю ночь, а по небесному куполу двигались те же созвездия, что сияли в их пролетевшие за работой датские ночи. Теперь время года переместило звёзды на запад, а переезд Шарлотты и врача на юг сдвинул их к северу, и что-то другое, трудно объяснимое как будто приблизило их и сделало более доступными. Когда Шарлотта закончила своё объяснение, врач, который не прикасался к ней с того тягостного вечера десять лет назад во дворце Кольбера, схватил её руку, но на сей раз прикосновение было смиренным, просительным и восторженным.
— Вы, — воскликнул он, — первооткрыватель, который нашёл узкий опасный пролив, ведущий от науки к искусству, и теперь, пренебрегая всякой личной безопасностью, направляетесь туда.
Шарлотта скромно отклонилась назад и посмотрела во тьму, на силуэт того, что врачу казалось похожим на большую бочку.
— Тот, кто ищет, должен найти, — сказала она.
