— Я слушалась! — запротестовала в ответ, повернув обиженное лицо.
Дитер прицыкнул и погрозил пальцем:
— Не слушалась! Иначе бы не отстала от гвардии Е Бо-Джинга!
— Я сражалась! Да ты сам наградил меня медалью!
— Орденом, дорогая, — ответил Дитер. — Орденом за мужество.
И шлепнул в четвертый раз.
— Ай! — Я привстала и потерла нашлепанное место. — А это за что?
— Авансом, — невозмутимо произнес генерал. — Мало ли что ты еще придумаешь? Ну, теперь иди ко мне, пичужка.
Я обиженно сопела, надув губки и глядя на генерала из-под растрепанной челки.
— Не пойду! Поймай, если сможешь.
— Вот егоза! — Дитер отшвырнул пояс и потянулся ко мне.
Я вильнула в сторону, откатившись на кровати, и засмеялась, когда мой генерал упал на подушки.
— Нечестно! — скрипнул зубами он.
— Кто не может использовать силу, пользуется хитростью, — лукаво ответила я и снова ускользнула, а потом напала сзади и поцеловала в ухо: — Бу! На каждую силу всегда найдется другая сила. Учти на будущее, генерал.
— Учту, — ухмыльнулся Дитер и, развернувшись, сгреб меня в объятия, осыпая поцелуями шею, щеки и уши.
Я смеялась, пыталась вырваться, но только упала на кровать и болтала в воздухе ногами, пока он снимал с меня сапоги и расстегивал френч. Стало так легко, так беспечно, будто не было никаких предсказаний и никакой угрозы, а мы наконец находились в своем доме — счастливые и свободные, любящие друг друга.
— Я так соскучилась по тебе, любимый, — прошептала я. — И так боялась, что увижу тебя не скоро.
— И я скучал, — хрипло признался Дитер, гладя меня по обнаженной груди и лаская теплый живот. Мне казалось, под его ладонью оживает моя малышка, вибрирует, наслаждаясь нашим счастьем, нашей негой, и дарит мне блаженство. — Когда Шэн нашел меня… когда рассказал, что взял тебя с собой в качестве адъютанта, я чуть его не пришиб! Ей-богу, ударил кулаком по столу так, что он разлетелся в щепки!
— О, ты всегда был вспыльчивым! — пропела я, оглаживая крепкий пресс и наслаждаясь твердыми мышцами и выраженным напряжением в его паху.
— Я думал, — со вздохом продолжил Дитер, — что ты самая вздорная… непослушная… из всех женщин, которых я когда-либо знал! И так… беспокоился, когда мне сказали… что ты… пропала…
Он застонал, когда я взялась за его горячую плоть и стала гладить медленно и сладко, подаваясь навстречу и целуя красиво очерченные губы.
— Тебе рассказали крестьяне? — спросила я, лаская языком уголок его рта. — Что я… что мы… поехали в замок?
