Тут я едва сдержалась, чтобы возмущенно не воскликнуть: «Гляди-ка! А вы, ваше величество, весь в белом!»
Я еще хорошо помнила, как он пытался шантажировать меня и обещал освободить несправедливо обвиняемого Дитера в обмен на мои заверения стать королевской фавориткой. Брошенный бумеранг всегда возвращается к тому, кто его бросил. Жалко ли мне было короля? Вряд ли. Верила я ему? Нет. Но все же читала:
«Теперь змея и ведьма выслана из страны и навеки заточена в башне, где не пробегает дикий зверь, не пролетает птица и уж тем более не ступает нога человека. Так, до конца дней мучаясь от вины и справедливого наказания, Анна Луиза умрет, а ее имя станет нарицательным для черных колдунов и предателей Родины. И поэтому повторяю снова и снова: я был несправедлив к тебе, дорогой кузен Дитер. К тебе и твоей супруге Мэрион. За что нижайше прошу прощения. Мне, королю, не пристало смиренно молить, но если бы я стоял сейчас перед вами обоими, то вы бы увидели, как я преклоняю колени. Не оттого, что сам нуждаюсь в жалости и прощении! О нет! А оттого, что болею сердцем за свою Родину, свою Фессалию…»
«Ищи дурака!» — зло подумала я и закусила губу.
«Кентария угрожает войной, — так продолжал писать король, все более поспешно, буквы складывались в неразборчивые завитушки. — Она еще не объявлена, мы изо всех сил пытаемся сдержать натиск врага. Каждый день мои послы отправляются на переговоры, но не приходят ни к чему. Кентарийский вождь опасен и зол, он отрицает, что его армия опустошает приграничные земли. Но мне со всей границы поступают неутешительные сведения, будто некие черные воины, — тут я вздрогнула, и буквы перед глазами качнулись, — вовсю мародерствуют в крестьянских домах и маленьких городках. Все чаще случаются пожары и падеж скота, вода в колодцах оказывается загрязненной, люди мучаются животами и инфекциями, посевы гибнут. Мои солдаты пытались дать отпор черной кавалерии, но те пропадают без следа, словно призраки. Нет никаких опознавательных знаков, никаких доказательств, что мародеры связаны с Кентарией, однако всадники каждый раз появляются со стороны границы, а мои подданные слышали кентарийскую речь. Поэтому фессалийские мудрецы уверены, что черные всадники являются духами или демонами, с помощью магии призванными кентарийским вождем в наш мир с той стороны Черного Зеркала…»
Мои руки затряслись так, что я едва не выронила письмо. Пульс колотился крохотными молоточками, дыхание перехватывало. Я не смела поднять на Дитера глаз, чтобы он не заметил моего волнения, но он все равно чувствовал меня, а я ощущала, как макушку жжет сверлящий золотой взгляд моего василиска.
