Сердце василиска | страница 13
— Что за чушь! — возмутилась я.
— Желтый — цвет солнца, поэтому и носить его можно только Золотоликому, — сообщил Дитер. — Переодевайся, у тебя десять минут.
Дверь хлопнула. Я показала язык и со вздохом развязала пояс.
— Дикая страна и дикие законы, — поддержала меня Жюли, суетливо выбирая новый наряд. — Корсетов не носят, лица белят, губы красят ярко, как куртизанки. Фи!
Она достала из шкафа нежно-изумрудное платье, и я дала добро. Зеленый всегда хорошо сочетался с моими ярко-рыжими волосами, в таком наряде я буду настоящей королевой весны и света.
Снова распахнулась дверь. Дитер, еще суровее прежнего, повел носом и брезгливо сморщился, увидев мой новый наряд.
— А это уже оскорбительно! — фыркнул он.
— Что опять не так? — Я уперла руки в бока и с вызовом глянула на мужа. — Герр Дитер, потрудитесь объяснить свое негодование!
— В Альтаре зеленый цвет считается цветом обмана, — сквозь зубы выцедил генерал, посверкивая золотом из-под нахмуренных черных бровей. — В том числе и супружеского. Здесь все еще в ходу выражение «носить зеленую шапку», что в переводе на фессалийский означает «наставить рога».
Я испугалась и робко вопросила:
— Тогда, может, белый?
— Белый в Альтаре носят только на похороны.
— Черный?
— Привлекает злых духов.
— Да что тогда можно, дракон их раздери? — выругалась я, беспомощно оглядывая гардероб.
Дитер усмехнулся и вытащил из гардероба алый наряд, расшитый серебряными цветами и золотыми лентами.
— Красный, дорогая, — важно ответил он. — И поторопись, через пять минут жду во дворе.
Проклиная всех духов, драконов, придворный этикет и собственную невнимательность, я принялась переодеваться, но в пять минут уложилась с натяжкой и поспешила вниз, на ходу застегивая серьги.
— Ты вовремя, — похвалил Дитер, указывая на песочные часы, установленные посреди нашего дворика. — Еще немного, и будешь собираться не хуже моих подчиненных.
— Бывших подчиненных, — поправила я. — Напомню, ваше генеральское сиятельство, что вы в отставке.
— Скорее в самоволке, — невесело скривился Дитер и поправил темные очки, которые привычно закрепил вокруг головы ремешком.
— Решил вспомнить прошлое? — поинтересовалась я.
— Решил, что ни к чему сеять при императорском дворе панику, — в тон мне ответил Дигер, беря за руку. — Помни, дорогая. Что бы ни говорил император и какие бы песни ни пел, мы чужие в его стране. А я, более того, — захватчик. Ведь не будь меня, альтарские провинции не стали бы фессалийскими колониями. И нельзя сказать, что я сожалею об этом. Я только исполнял долг во благо своей родины.