— Я сложил все документы в папку. А папку положил вот сюда, сверху. Чтобы вы сразу видели ее.
Я подошел к столу и скрестил руки на груди.
— Где же она?
— Она была здесь. Я сам ее сюда положил.
— Я не вижу никакой папки.
— Я знаю, что это очень важные документы, и отнесся к вашему поручению с должным вниманием.
— У меня складывается противоположное впечатление, Йозеф.
— Но ведь в вашем кабинете бываю не только я один.
— Что вы хотите этим сказать?
— Только то, что сказал, господин комендант.
— В ваши обязанности входит следить за тем, чтобы сюда не заходил никто из посторонних. Кто здесь был?
— Никого, — ответил он.
— Значит, остаемся только мы с вами.
— Не только.
— Кто еще? Моя жена? Дети? Больше, кроме нас, сюда никто не входит. И тем не менее бумаги исчезли.
Он впился в меня глазами, тяжело дыша.
— Куда же они делись, Йозеф? Не хотите ли вы сказать, что у них есть ноги?
— Никак нет.
— Мне нравится ваш тон, Йозеф.
— Я напечатаю их заново, господин комендант.
— Нужно найти оригиналы. Не могли же они испариться в самом деле!
— Хорошо, я постараюсь их найти.
— Непременно, Йозеф. Это не тот случай, когда можно ограничиться дубликатами.
— Я их не терял, господин комендант.
Я пристально посмотрел на своего адъютанта.
— О вашем поведении мы поговорим позже. А пока соблаговолите разыскать все документы. И письма в том числе.
Это был не первый раз, когда у меня пропадали важные документы. Поначалу я относил это на счет собственной беспечности или забывчивости. У меня исчезали документы, папки, оружие, даже мой именной кортик, правда, спустя несколько дней я нашел его на полу в спальне рядом с комодом. Но я чувствовал, что кто-то пытается скомпрометировать меня, подорвать ко мне доверие партии. Это началось сразу же, как только меня назначили комендантом лагеря, а позже приобрело просто-таки катастрофические масштабы. Но я дал моим скрытым недругам понять, что так просто им это с рук не сойдет. Что уничтожить меня не удастся. Никому! Ни Рейнхарду, ни Эрнсту, ни евреям. И тем не менее у меня постоянно что-то пропадало.
… — Он пропал! — всхлипнула Ильзе.
— Ты так и не нашла своего пупсика? — спросила Марта.
— Нет. Ганс потерял его.
— Не может быть.
— Честное слово.
Ганс помотал головой.
— Это ты! Ты потерял моего любимого пупсика.
— Ганс не виноват, Ильзе.
— Он играл с ним.
— Ты брала пупсика с собой, когда ходила к папе в кабинет. Помнишь? Наверное, ты его там забыла.
— Папа, мой пупсик у тебя в кабинете? Папа!
