– Раскрывай крылья в мобильное положение.
– Эм… а как?
– Мысленно. Можно, конечно, просто формировать команды, проговаривая их про себя, но лучше всего, если ты сможешь управлять ими, как частью своего тела.
Раз лучше как частью тела, значит будем привыкать сразу так. Сказано – сделано. Немного отрешившись от окружающего мира, слегка как бы погрузившись в себя, постарался представить те ощущения, которые, в моем понимании, должны вызывать крылья, прикрепленные к спине. Так, теперь фиксируем эти ощущения и пытаемся пошевелить мышцами, отвечающими за крылья. Я так увлекся, что даже слегка встряхнул плечами. В следующий момент мой вестибулярный аппарат взбунтовал, а распахнув широко глаза, я пытался уцепиться взглядом хоть за одну стабильную точку. Меня крутило во всевозможные стороны примерно в полуметре над землей. Саныч орал что-то благим матом, но его слова не доходили до моего сознания, которое было сейчас поглощено попытками стабилизировать мое состояние. Но как я ни пытался, меня только бросало из стороны в сторону, периодически закручивая в разных кульбитах.
Вот, вроде, на полигоне сейчас всего шесть поверхностей: четыре стены, пол и потолок. Только мне почему-то кажется, что стен тут пару сотен, потому как минимум столько раз я умудрился врезаться в разные поверхности. Радовало только, что большую часть моих ударов о стены и пол гасила броня, но периодически с меня все же выбивало по несколько единиц жизни. Конец эпопеи моих первых неудачных полетов положила проскочившая самая банальная мысль «поскорее отсюда убраться». Вроде, что тут такого? Ну пришла мысль, да и буквально через доли секунды ушла, только от этой мысли на крыльях включилось некое подобие форсажа. К огромному моему сожалению, в этот момент я совершал очередной неконтролируемый кульбит, и включение форсажа застало меня практически строго головой вниз. Следующим, что прорвалось до моего сознания, был Саныч стоящий надо мной.
– Вот почему с тобой так много проблем? У тебя сколько Гибкости или Акробатики раскачанно?
– Акробатика, – выдавил я из себя и, с трудом сконцентрировав взгляд на данных нейроинтерфейса, озвучил цифру оттуда. – Двенадцать процентов.
Саныч издал какой-то непонятный горловой звук, очень напоминающий стон отчаяния, и осмотрелся по сторонам. Как не прискорбно себе признаваться но, похоже, он ищет что-то тяжелое, чтобы меня добить. К моему везению, полигон был практически стерилен. После остановки тренировочной программы все наниты вернулись на свои места. Пару раз глубоко вдохнув и выдохнув, Саныч снова перевел взгляд на меня.
