- Бежала девочка, бежала, - очень серьезно, чуть нараспев, говорила Катя, - и вдруг видит - стоит печка… «Печка, печка, - спросила девочка, - скажи, куда гуси полетели с моим братцем?» - «Съешь моего ржаного пирожка, скажу», - отвечала печка…
Все замирали, начинали сердито переглядываться, а кто-то даже ворчал, облизываясь.
- «У моего батюшки пшеничные не едятся», - грустно отвечала Катя за девочку, заранее зная, какие сейчас последуют комментарии.
- Подумаешь! А я бы съел и ржаной! - немедленно заявлял Миша Дудин, у которого мама работала где-то в самом Смольном. - Хоть дюжину!
- Дюжину! Я бы двадцать съел…
- И я бы двадцать съела и еще на завтра оставила…
Не очень обращали внимание на то, что девочке не удалось узнать у печки, куда полетели гуси-лебеди. С напряжением вслушивались в продолжение истории этой глупой девчонки, которая ничего не ела.
- Встретила девочка яблоню, - вздыхала Катя. - Спрашивает: «Яблоня, яблоня, скажи, куда гуси с моим братцем полетели?» А яблоня ей: «Съешь, говорит, моего яблочка, скажу…» Но девочка, - пожимала плечами Катя, которой сказка тоже начинала казаться странной, - не захотела… «У моего батюшки, говорит, и антоновские не едятся…»
- Буржуйка! - негодовал Миша. - Обожралась!
И все смотрели на Катю с негодованием, словно и она была в чем-то виновата.
- Встретилась этой девочке дальше молочная река, кисельные берега, - хмурясь, строго продолжала Катя, явно осуждая девочку. - «Река, река, куда гуси-лебеди унесли моего братца?» Река говорит: «Съешь моего киселька с молоком, скажу…»
Шум поднимался такой, что закончить ей не всегда удавалось.
Но сегодня, после того как все излили свое негодование на девочку-буржуйку, Миша, уже задремывая, пробормотал:
- А может, где и есть такие края… Молочные реки… Кисельные берега…
- Конечно, есть, - решительно кивнула Катя. - Мы как раз туда едем!
И правда, когда рано утром поезд остановился, сквозь щелки в тяжелой двери Миша увидел словно сказочное царство… Да что там молочные реки! Кисельные берега! На шумном рынке, который раскинулся и справа и слева от станции Арзамас, было все! Самая невероятная царская еда. Например, кольца коричневой колбасы…
Тяжело, со скрипом, раздвинулись большие двери теплушки. Аркашка Колчин первый спрыгнул на землю и заорал:
- Ага! Мы первые! Те сзади плюхаются! Нипочем не догонят! Слабо!
Меньшие, высыпав из других теплушек, тотчас подхватили:
- Ура-а! Мы первые!
Они обожали Аркашку. Но он держал их на почтительном расстоянии. Находиться около Аркашки разрешалось только его постоянному спутнику и ординарцу Мише Дудину.
