и
организовать убийство с целью убить конкурента. Как получается, что для одних убийство — тягчайший грех, для других — средство достижения своей цели, не хуже любых других? Или даже лучше с точки зрения гарантий.
Почему один из них, зная (!) о том, что его бывший партнер, а ныне — конкурент, почему сам он, имея в своем распоряжении все мыслимые ресурсы, не выбирает убийство, а второй — запросто; и где та грань, что определяет их выбор и, возможно, умертвила в NN ту самую часть души, которая сейчас, здесь, в этом зале суда, обязана быть подавлена виной, стыдом и раскаянием?
В чем разница между этими людьми?
Как многие из нас путают невозможность совершить преступление по причине страха перед наказанием с искренним отвращением к насилию?
Как получилось, что для NN человеческая жизнь имеет меньшую ценность, чем подряд на строительство дороги?
Поймите меня правильно, я знаю, что наш мир несправедлив. Более того, я полагаю, что таким он и задумывался.
Яблоко раздора было съедено потому, что существовало и предположение, что всезнающий Создатель мог не знать того, что за этим последует, (что?) входит в некое противоречие и, я бы сказал, даже оскорбительно для Него.
Возможно, все беды, тревоги, несправедливости этого мира существуют для того, чтобы дать нам выбор?
В зал вводят убийцу.
— Адвокат потерпевшего, Горгадзе Шота Олегович, может приступить к допросу обвиняемого.
Это судья городского суда Врушева. Голос у судьи приятный.
Я выхожу к трибуне.
Все в зале смотрят на Саркисяна не отрываясь. И только NN смотрит на меня.
— Самвел Саркисян, 1965 года рождения?
— Да.
— Вы родились в Москве?
— Возражаю! — проснулся, голуба. Один из адвокатов NN, невысокого роста, круглый человечек с карими, чуть навыкате глазами, совершенно лысый, в хорошем костюме, до блеска начищенных туфлях и с галстуком-бабочкой, подскочил на своем месте, зачем-то вытянув руку вверх, будто бы боясь, что судья его не заметит. — Место рождения обвиняемого к делу не относится.
— Возражение принимается!
Лицо Врушевой-Фемидовой строгое, неподвижное, и сама она — одно сплошное «не»: неподвижная, непредвзятая, неподкупная.
— Адвокат Горгадзе, будьте точнее в своих вопросах.
— Конечно, ваша честь. Однако хотел бы просить моего коллегу быть также более точным в формулировках. В контексте сегодняшнего судебного разбирательства Самвел Саркисян не обвиняемый, а осужденный, пусть и выступающий в роли свидетеля. Также хотел бы отметить, что мой вопрос имеет прямую связь с обстоятельствами дела, в чем можно будет убедиться по окончании допроса. Могу я продолжить, ваша честь?
