- Извините, какой марки прикажете? - не отставал официант.
- Лучшей и поскорей!..
Бутылка была уже почти опорожнена, когда Аксенчук обнаружил, что за соседним столиком и так же, как он, одиноко и за бутылкой коньяка, сидит какой-то симпатичный незнакомец. Их взгляды встретились. Окаемов сочувственно улыбнулся Аксенчуку и поднял рюмку:
- За ваше здоровье, сосед!
- За ваше! - охотно отозвался Аксенчук и лихо опрокинул рюмку.
- Давайте объединим наши усилия, - предложил Окаемов, - пересаживайтесь за мой стол.
- Нет, вы за мой, - с пьяной обидчивостью возразил Аксенчук.
- С удовольствием, - покорно согласился Окаемов и, захватив с собой почти нетронутую бутылку, перешел к Аксенчуку. - Меня зовут Виталий Алексеевич…
- Аксенчук… Николай Евгеньевич Аксенчук. - Он хотел церемонно привстать, но это у него не вышло - его качнуло на стол.
Окаемов незаметно поддержал его и помог сесть.
Выпили за знакомство. Окаемов оперся лбом на кулак и мрачно смотрел на пустую рюмку.
- О чем вы… так думаете? - запинаясь спросил Аксенчук.
- Жизнь, дорогой мой, - сложное дело. И не всегда приятное, - не меняя позы, ответил Окаемов.
Эти слова затронули в сердце Аксенчука туго натянутую струну, и она запела грустно и жалобно. Этот хмурый человек вдруг стал ему таким невероятно близким и дорогим, что он не мог произнести слова: в горле толкался горький комок и глаза набухали слезами.
- Да… это так… истина! - шепотом произнес он, готовый сейчас же выложить на стол все свои беды и обиды.
Но Окаемов точно почувствовал это и заговорил первый:
- Жена у меня ушла. Шесть лет жили душа в душу. Вместе работали в науке. Я ее любил. А она - нет. То есть я думал, что она любит, но горько ошибся, теперь я все понял. Она ушла от меня. То, что ушла, - черт с ней. Тяжело пережить обман, которого я не заслужил. Я так любил ее. Я жил только для нее…
Из всего этого Аксенчук запомнил только одно: его новый друг, так же как он, обманут жизнью, и он тоже человек науки.
- Я тоже… Ах, как я понимаю вас… - пролепетал Аксенчук.
- Тогда выпьем за нашу грустную встречу. - Окаемов наполнил рюмки. - Как здорово подстраивает иногда старуха жизнь: ходишь со своим горем один, кажется, во всем мире нет человека, которому ты мог бы обо всем поведать, не боясь, что, выслушав тебя, засмеются. И вдруг приходишь в пустой кабак, и тут тебя ждет именно такой человек. За нашу встречу!..
Что происходило дальше, Аксенчук не помнил. Он проснулся утром в своей постели. Одежда его была аккуратно уложена на стуле. На тумбочке белела записка:
