- Это пусть слушают русские. Выключите, - сказал Барч. - Ну что они там поведали миру?
- Обычная пропаганда, - ответил Окаемов, - у нас-де все хорошо.
- А вы считаете, что у них все плохо? - усмехнулся Барч.
- Нет, я этого не считаю. Они знают, чего хотят, и делают всё с завидным упорством.
- И они, Окаемов, - подхватил Барч, - величайшая опасность для всего мира цивилизации. Я как раз не одобряю тех наших газетчиков, которые уверяют нас, будто Советы - слабый противник. Гитлер тоже говорил, что Россия - колосс на глиняных ногах. Разве можно не считаться хотя бы с одним тем фактом, что они сделали атомную и водородную бомбы?
- Но, с другой стороны, обидно, когда их превозносят. Вот сейчас они привели утверждение французской газеты, что Советский Союз - самая могущественная атомная держава…
- Ну, французы! - Барч пренебрежительно махнул рукой. - Мы же с вами обязаны смотреть на вещи по-деловому. И мы видим два опасных для нас фактора. Москва теперь это не только Москва, но и Пекин, и Прага, и Варшава - треть человечества, черт побери! И у них есть атомная и водородная бомбы. И есть кое-что еще, о чем мы, к сожалению, почти ничего не знаем. Мы вообще о них очень мало и не весьма точно осведомлены. Вот еще год назад люди из нашего посольства в России пронюхали об институте какого-то профессора Вольского. Прошел целый год, а единственное, что мы смогли узнать, это название города, где находится институт. Все попытки узнать больше окончились скандальными провалами. Помните шум с высылкой из Москвы сотрудника нашего посольства? Парень сломал шею на этом деле. А все данные говорят, что профессор Вольский - объект огромной важности. Вчера приехал начальник нашего Центра. Орет, называет нас бездельниками, трусами. Видать, ему как следует досталось от начальства. Его ведь вызывали туда специально по этому поводу.
Они замолчали. Окаемов все уже понимал, но ждал.
- Не хотите ли вы, Окаемов, поближе познакомиться с этим профессором? - быстро спросил Барч, пристально смотря на собеседника. Окаемов отвечать не торопился. - Думается мне, что только вам это знакомство по силам. И разве вам не хочется рассчитаться с теми, кто причинил вам столько горя?… - Окаемов молчал. - По-человечески я отлично понимаю, что Россия для вас - тяжкое место. Но это необходимость, Окаемов! И я действительно не могу назвать никого, кроме вас, и быть уверенным в успехе. Я даю вам слово - вернетесь оттуда, и я добьюсь вашего перевода в главное управление. У меня есть связи, и я это сделаю.
