— Максим, давай поговорим, — сказал дядя, усаживаясь на свою новую кровать, старую пришлось выкинуть, иначе моя капсула не вмещалась.
Я смог повернуться с третьей попытки, на инвалидной коляске и в ограниченном пространстве, это не так-то просто.
— Ты думаешь там для тебя спасение? — проникновенно спросил дядя и показал на капсулу.
Я кивнул, смысла скрывать правду не вижу, да и кому может понравиться жизнь инвалида.
— Ты не прав, — спокойно произнес дядя. — Я позволяю тебе туда залечь, чтобы ты смог в себя прийти. Думаешь ты теперь беспомощный инвалид, который никому не нужен?
Я поднял взгляд, наши глаза встретились. В его взгляде читалось «не уходи». Я понял, что я ему дорог в этом мире, как часть его жизни здесь, а не куском мяса в капсуле, когда сознание бродит где-то в виртуальности. Также его взгляд попросил обо всем этом подумать. Но это только его сторона, а есть еще и моя, где жизнь в сломанном теле это невыносимое бремя каждый день. Лежа на кровати в больнице я осознал, что люди, когда выписываются, то возвращаются к нормальной жизни, а у меня теперь всегда так, как в больнице, я больше никогда не пойду своими ногами.
— Мне тяжело, — ответил я и отвел взгляд.
— Понимаю, — тихо сказал дядя, — но ты должен с этим справиться. Ноги это еще не вся жизнь. Да, будет сложно, но терпимо.
— А там я буду полноценным, нормальным, — тихо возразил я, не поднимая головы.
— Там, — задумчиво произнес дядя, — там ты изначально ущербный. Там нет твоей уверенности, нет реализации твоих возможностей, там ты играешь в чужую игру. А жизнь она здесь и сейчас. Никто за тебя не решит, как тебе жить. Уж поверь, мне как военному это виднее. Приказы надо выполнять, но из всего бывают исключения. А в том мире у людей нет морали, нет целей, ведь они могут пересоздать персонажа, начать играть заново. А в жизни так не бывает, за каждую ошибку приходится платить, себя не пересоздашь.
— И что мне теперь, тут торчать? — спросил я со злостью, слегка ударил по колесам инвалидной коляски.
— Нет, — смягчил голос дядя, — но находясь там, помни, что твоя жизнь здесь.
Я посмотрел на него с недоумением.
— Я уже более двадцати лет в армии, — проникновенно сказал дядя, — но каждый день я помню, что моя жизнь здесь, а не в казарме. Я получаю деньги за службу, но трачу их здесь. Находясь там, я думаю о том кого встречу здесь, о чем буду говорить, что хочу посетить. Там я служу, а душой я живу здесь.
— Предлагаешь воспринимать игру, не как мир, в котором поселюсь, а как место службы? — спросил я.
