Заставив поклясться — благо не на крови, — что я не подведу и завтра вечером отправлюсь развлекать мага, Тауруш и мадам Леттис с чувством исполненного долга отправились спать. Я тоже не стала задерживаться, желая избежать задушевного разговора с актрисой.
В шатре мирно посапывала Эва. Поправив сползшее одеяло, я осторожно коснулась её мягких кудряшек. Кому-кому, а этой малышке причинять боль мне не хотелось. Да и Хэймо не заслужил того, чтобы загреметь из-за меня в тюрьму.
Кажется, только-только сумела забыться, и вот уже кто-то будит, грубо тормоша за плечо.
— Вставай! — Истер стащила с меня одеяло и нетерпеливо дёрнула за руку, прошипев: — Ну же, шевелись!
Ёжась от холода и кутаясь в шаль, я последовала за актрисой. Не хватало ещё, чтобы она при Эве устроила очередной концерт.
Сырой стылый воздух прогнал остатки сна. В предрассветных сумерках вырисовывались далёкие очертания города. Города, сейчас представлявшегося мне одной большой ловушкой. Стоит в ней оказаться, и о свободе, даже о той призрачной свободе, что сейчас у меня, можно будет забыть.
— Только попробуй с ним переспать! — Сдержанности Истер хватило ненадолго, на первой же фразе голос её сорвался на крик. Льдистые голубые глаза сейчас метали громы и молнии, и уверена, если бы взглядом можно было убить, я бы уже давно корчилась в предсмертной агонии. — Я не стану делить Квинтина с какой-то приблудной девкой!
В такие моменты, как сейчас, я начинала мечтать о полицейской дубинке и о том, какое бы применение ей нашла, окажись она у меня в руках, в общении с примой.
— Тебя послушать, я сгораю от желания залезть к нему в койку.
— Ну значит, не лезь! — переходя на визг, капризно потребовала актриса.
По горящему взгляду и пунцовому румянцу, заливавшему её щёки, стало ясно, что одной бутылкой портвейна Истер этой ночью не ограничилась.
— Твои предложения? Мне даже смотреть на твоего мага противно. Но другого выхода, кроме ареста, извини, я не вижу.
Странно, но после моих слов девушка сразу успокоилась. Даже расщедрилась на тусклую улыбку, едва обозначившуюся на тонких губах.
Устроившись за столиком, Истер принялась выдёргивать из причёски, на создание которой вчера ушло полвечера, заколки и складывать те в резную шкатулку. Проследив за движением её руки, заметила возле шкатулки небольшой нож с золочёной витой рукоятью и тонким лезвием, украшенным цепочкой непонятных знаков.
— Если сделаешь всё так, как скажу, и ты, и я останемся в выигрыше. Квинтин будет уверен, что попользовался тобой. А мне не придётся делить с… — очередной брезгливый взгляд, брошенный в мою сторону, — рабыней своего мужчину.
