И пришел в отчаяние Мидас, поняв, что ему суждено погибнуть от своей жадности.
– Прости меня, Дионис! – крикнул Мидас что было сил. – Возьми свой дар и передай его кому хочешь!
Услышал Дионис эту мольбу и, возвратившись во дворец, сказал царю:
– Иди к верховьям быстрого Пактола и окунись в его воды.
Немедля отправился Мидас к истокам горной реки и, раздевшись, погрузился в ледяную воду. Вспыхнули ее струи золотым блеском, и Мидас стал как все люди. С тех пор река получила название Золотоносной, и в ней стали добывать золотой песок.
В зеленых зарослях, убежище дриад,
Где сходят сети троп в таинственные логи,
Гроза нагих богинь, охотник козлоногий,
Неслышно крадется, завесив жаркий взгляд.
И нимфа слушает в смятении сторожком,
Как с ли стьев каплют в мох росинки по дорожкам,
И в девственную грудь пьянящий льется зной.
Вдруг шорох… бог… скачок, – и к ней из-за оливы…
Хлестнуло хохотом, сверкнуло бели зной -
И нет…
И чащи вновь темны и молчаливы…
Жозе-Мариа де Эредиа (пер. Д. Олерона)
Подобно Силену, выделившемуся из множества силенов, населявших лесные чащи, особое место среди демонов леса занял Пан.
Обросший курчавой шерстью с прицепившимися к ней колючками от кустов, через которые ему приходилось продираться, с козлиными копытцами и уморительными рожками на голове, он издали мог быть принят, как любой сатир, за одного из тех животных, которых пас, если бы не две ноги и свирель, с которой он никогда не расставался.
Рожденный от связи нимфы то ли с Гермесом, то ли с Зевсом, он был ею брошен, едва появившись на свет, ибо внушал своим видом матери ужас, но был подобран отцом и отнесен на Олимп, где при виде его все боги покатились со смеху[48]. Так наиболее распространенная поэтическая легенда рисовала происхождение имени Пана, объясняя его от греческого слова «все». Между тем Пан еще задолго до появления на Балканском полуострове греков почитался его древнейшими обитателями пеласгами, и, скорее всего, его имя происходит от пеласгийского слова со значением «пасти».
Пан – пастырь овец и коз. Пастухи считали его своим покровителем и приносили в дар молоко и мед диких пчел. Но он покровительствует также и охотникам и рыбакам – всем, кто общается с дикой природой и пользуется ее благами. Он охраняет неприкосновенность природы, ее мирный покой. Ему внушают отвращение все голоса и звуки войны – ржанье и топот коней, дребезжание боевых колесниц, бряцание мечей, свист стрел. Защищая свои владения от безжалостных пришельцев, он может испустить такой крик, что они побегут в ужасе, бросая бесполезное оружие, наталкиваясь друг на друга, падая со скал. Однажды, как рассказывали, он внушил страх целому войску, обратив персов в бегство под Марафоном, и за это афиняне воздвигли ему храм на северном склоне акрополя. Такой же страх наводил Пан на людей, если они тревожили его покой, когда в жаркое полуденное время он отдыхал где-нибудь в чаще или тенистом овраге. В эти посвященные Пану обеденные часы пастухи старались не шуметь, и даже их сторожевые псы остерегались лаять. Горе было тому, кто нарушал в «часы Пана» молчание. Выбегая из своего укрытия, Пан наводил тот безотчетный страх, который стали называть паническим.
