Не-Трисс парализовали нерешительность и вина. Она почувствовала приступ жалости к маленькой промокшей фигурке на улице, но что она может сделать? Указать отцу на Пен, и что в результате? Он потребует объяснений, и если Пен дошла до грани отчаяния, она может сломаться и все рассказать. Чем это поможет Пен или ей самой?
Надеясь, что отец за ней не наблюдает, Не-Трисс рискнула едва заметно отрицательно качнуть головой — вдруг Пен прочтет ее мысли? Но не было ни единого признака, что Пен уловила ее сигнал.
— Я могу идти? — импульсивно спросила Не-Трисс, не в состоянии больше выносить это напряжение.
Единственным ответом был скрежет вилки по фарфору. Слова, произнесенные Не-Трисс, едва походили на объяснение, которого ждал отец. Его молчание растеклось холодным серым морем разочарования и заморозило ее до костей. Наконец он коротко кивнул, и она выбежала из-за стола. Оказавшись вне поля зрения отца, Не-Трисс проскользнула в вестибюль, отперла входную дверь и вышла под дождь.
— Пен! — закричала она настолько громко, насколько осмеливалась. — Сюда! Я открыла парадную дверь!
Ответа не было, и через несколько минут она нырнула обратно в дом, оставив дверь приоткрытой, чтобы это было заметно снаружи. Когда она была на середине вестибюля, мимо нее со стороны двери пронеслась маленькая серебряная тень, наткнулась на нее и чуть не сбила с ног. Со сморщенным от расстройства лицом Пен взлетела вверх по лестнице, но ее движения не производили ни звука. Плавающие за ней слова были слабым заменителем ее ярости.
ТОП
ТОП
ТОП
ТОП
ТОП
А потом, через несколько секунд после того, как она исчезла из вида:
ХЛОП.
Едва Трисс восстановила равновесие, как в вестибюле появился отец. Его встретили застывшая Не-Трисс и маленькие грязные следы, ведущие мимо нее вверх по лестнице.
— Пен вернулась, — сказала Не-Трисс, подозревая, что говорит очевидное.
— Вижу. — Отец испустил длинный вздох. — По крайней мере, одним беспокойством меньше.
Он прошел мимо нее, чтобы закрыть входную дверь, и Не-Трисс поспешно отступила наверх, не желая дать ему возможность поинтересоваться, что она делает внизу, или заметить капли дождя в ее волосах. Вернувшись в свою комнату, она протерла волосы одеялом и тут услышала слабый стук в парадную дверь, а потом хлопок, когда ее открыли и снова закрыли. Приглушенное бормотание переместилось из вестибюля в гостиную, и после того, как дверь захлопнули, звуки стали едва слышными. Один голос принадлежал отцу, другой — какому-то мужчине, и она не могла избавиться от мысли, что где-то его уже слышала. Полчаса спустя парадная дверь снова открылась, и вскоре к разговору добавился голос матери.
