— Дней? — взорвалась Пен. — Дней вот этого? Это не то, что я хотела, и вы это знаете! Это ужасно! Ненавижу!
— Я не обещал дать вам то, чего вы хотели. Только то, что вы просили. — Мужчина безразлично пожал плечами.
Может быть, это была просто игра света, но Трисс показалось, что ткань его пальто тоже вздрогнула, от воротника до подола пробежала рябь. Ее поразило, что пальто имело тот же оттенок, что странный ковер и стены.
— Вы не можете так со мной обращаться! — Пен вонзила ногти в ладони и сморщила лицо, словно старую салфетку. — Вы должны избавиться от этой штуки и сделать все как надо, или… или я всем расскажу!
Архитектор, в этот момент отворачивавшийся от нее с улыбкой на лице, замер на месте. А вместе с ним и мотыльки в мерцающем свете. И маятник часов. Даже фигуры на серебряном экране остановились посреди своей вечеринки; сжимая бокалы с шампанским и поворачиваясь к Пен, они столпились, словно в ожидании шторма или взрыва.
— Расскажете? — Его голос был очень-очень мягким. Он повернулся лицом к Пен и, казалось, вырос на несколько дюймов. Его пальто ощетинилось, словно шерсть сердитой кошки, и Трисс показалось, что в его глазах загорелся свет, как будто в них отразилось не видимое никому бурное небо. — РАССКАЖЕТЕ? — Он не просто прокричал это слово, он завопил его во всю мощь своих легких с ужасающей истерикой ребенка, которого лишили игрушки. — Но это нарушение нашей сделки!
Почему-то это было совсем не смешно. Детское возмущение придало его словам еще более странное и пугающее впечатление. Наблюдать, как взрослый без стеснения поддается вспышке гнева, было все равно что видеть, как с ошейника большой злой собаки отваливается цепь.
Пен сжалась в комок на кресле, поджав колени к груди и в защитном жесте подняв кулаки к лицу.
— Мне наплевать! — завопила она. — Я всем расскажу, что случилось с Трисс. Я расскажу, где вы находитесь! Я расскажу о ваших друзьях, птицах и телефонах!
Повисла долгая пауза, во время которой задули безмолвные зимние ветры и Архитектор перестал быть красавцем. Затем мотыльки продолжили свои метания на свету, маятник снова начал отбивать время, и персонажи фильма снова заскользили на экране, игнорируя происходящее в гостиной.
— О, в вашем обществе никогда не бывает скучно, мисс Кресчент. — Он расслабил плечи и выпрямился, улыбаясь под опущенными светлыми ресницами и глядя на свои карамельно-молочного цвета туфли. — Что ж, да не скажут никогда, что я оставил кого-то неудовлетворенным нашей сделкой. Я серьезно отношусь к подобным вещам. Очень серьезно. Раз уж вы так настойчивы, видимо, мне придется поговорить с некоторыми людьми и изменить некоторые договоренности. Вы извините меня?
