— Пять, — проскрежетал он, вздрагивая от смеха. — Осталось только пять дней.
Трисс проснулась, дернувшись. Ее сердце испуганно колотилось, пока она не поняла, где находится, и не успокоила себя, убедив, что ее руки и ноги не из ткани.
— Трисс! Пен! Завтрак!
Услышав, что мать зовет их с первого этажа, Трисс собралась с мыслями, выскочила из постели и быстро оделась. Проводя щеткой по волосам, в одной из прядей она обнаружила маленькие сухие частицы. С дурным предчувствием Трисс уставилась в зеркало на туалетном столике. Ее трясущиеся пальцы извлекли из волос нечто коричневое и сморщенное. Мертвый лист.
— Но… но я не выходила на улицу прошлой ночью! — беспомощно воскликнула она. — Не на этот раз! Я этого не делала! Не делала! Это… это… нечестно!
В ее глазах помутнело и запекло, но слезы не полились. Моргать было трудно и больно. «Я не могла выйти на улицу прошлой ночью и не помнить этого. Или могла?» На сброшенной ночной рубашке не было пятен от травы, но, когда Трисс изучила пол, она обнаружила стебли соломы и маленькие крошки, похожие на засохшую грязь. Возможно, это ничего не значило. Возможно, она принесла их на туфлях накануне. Когда она попыталась открыть окно, оно не сразу поддалось, и осыпалась старая краска, давая понять, что его давно не трогали.
Она увидела, как в парке перед домом листья деревьев оседают под ударами дождя. На скользком темном тротуаре крошечными зеркальцами поблескивали капли, ударяясь о землю. «Всю ночь шел дождь. Просыпаясь, я все время слышала его стук. Так что, если бы я выходила, мои волосы и ночная рубашка промокли бы. И на полу была бы влажная грязь, а не сухая. Я не могла выходить».
Ее разум отталкивал картину того, как она выпрыгивает из окна, как сумасшедшая, и бежит сначала по одному саду, потом по другому, пожирая плоды и копаясь в мусорных корзинах, словно оголодавшая кошка. В голове нарисовалась другая картина: Пен прокрадывается в ее комнату с пригоршнями грязи и сухих листьев, чтобы разбросать их по полу и насыпать в волосы Трисс.
«Неужели она правда могла это сделать? Пен ненавидит меня. Она была бы счастлива, если бы я сейчас сбежала по лестнице, рыдая и жалуясь на сухие листья в волосах. Она хочет, чтобы я казалась сумасшедшей, ведь тогда меня запрут в больнице. Тогда все внимание достанется ей. Ради этого она сделает что угодно.
Но я не позволю ей избавиться от меня. Не позволю ей победить. Я пойду к этому доктору и сделаю, что он скажет, а потом покажу всем, что он меня вылечил. И не позволю ей увидеть, что мне страшно».
