— Я, собственно, не о нас, — продолжала Барбара, — мы с тобой уже привыкли к такой жизни, как-нибудь выживем. Но только не думай об «Анстейсе»…
Она оборвала себя, не решаясь продолжить о доме, который принадлежал роду Сен-Винсентов на протяжении столетий, а теперь оказался в чужих руках.
— Если бы только отец… не занимался спекуляцией… и не увяз в долгах…
— Дорогая, — сказала миссис Сен-Винсент, — всем известно, что твой отец не был создан для бизнеса.
Она произнесла это как приговор, и Барбара подошла, поцеловала ее и прошептала:
— Бедная моя мамочка, я больше ничего не скажу.
Миссис Сен-Винсент снова взяла карандаш и склонилась над столом. Барбара подошла к окну:
— Мама, сегодня утром Джим Мастертон сказал, что хочет зайти к нам в гости.
Миссис Сен-Винсент положила карандаш и резко подняла голову.
— Сюда?! — воскликнула она.
— Ну конечно! Мы же не можем пригласить его пообедать с нами в «Ритце»[1],— усмехнулась Барбара.
Мать с несчастным видом окинула взглядом комнату — в глазах ее отразилось отвращение.
— Ты права, — сказала Барбара. — Это ужасное место. Элегантная бедность! Лучше некуда — до блеска отмытый деревенский домик, поношенный ситец хорошей расцветки, вазы с розами, чайный сервиз Дерби[2], который сама же и моешь. Это то, что так любят описывать в книжках. А в реальной жизни, когда ваш сын начинает свою карьеру с самой низшей ступеньки, — это означает Лондон, чопорную домохозяйку, на лестнице — грязь, соседей, которые, относятся к тебе с явным недоверием, треску на завтрак — и все в таком духе.
— Если бы только это.. — начала миссис Сен-Винсент. — Видишь ли, я не уверена, что в дальнейшем мы сможем позволить себе даже такую квартиру.
— А это означает — о ужас! — что нам с тобой придется довольствоваться одной комнатой, которая будет и спальней и гостиной одновременно. А Руперту придется жить в самой настоящей каморке прямо под крышей. И когда Джим Придет нас навестить, я встречу его внизу в кошмарном холле, где торчат кумушки с вязаньем. Они будут сплетничать и перешептываться, глядя на нас, обязательно будут кашлять таким дребезжащим кашлем!
Наступила мучительная тишина.
— Барбара, — наконец заговорила миссис Сен-Винсент. — Ты… Я, собственно, вот о чем, ты собиралась… — Она замолчала, слегка покраснев.
— Не надо деликатничать, мама, — сказала Барбара. — Сейчас это не принято. Ты ведь хотела спросить… выйду ли я замуж за Джима? Я была бы рада, если бы он попросил моей руки. Но боюсь, он не попросит.
