Джентльмены, я не знаю, что это было, но знаю, что не человек. Он был не таким высоким, как я, но выглядел примерно вдвое шире, и его руки свисали. Свисали до земли. Я закричал: «Что, черт возьми, здесь происходит?» И достал пистолет, а он не ответил, только начал прыгать вверх-вниз на четырех конечностях. Поверьте, я был в ужасе.
«Остановись, – снова закричал я, – или я прострелю тебе голову!» В следующий миг – я так нервничал и волновался, что не знал, что делаю, – я выпустил несколько пуль прямо в лицо этому существу. Оно не дало мне выстрелить последний раз. Поверите или нет, тварь, или что это было, протянула руку, вырвала мой пистолет и сломала его. Да, господа, так же легко, как я мог бы сломать спичку.
Теперь она оказалась на мне. Я почувствовал, что одна из ее рук сжала мое предплечье, и попытался оттолкнуть ее. Тьфу! Она была волосатая, господа. Волосатая, как обезьяна!
– Morbleu! Вот как? А потом? – торопил его де Гранден.
– Потом я увернулся и изо всех сил ударил ее по голени. Она на миг ослабила хватку, и я освободился. Стремглав пробежал четверть мили, прыгнул в машину и покатил по широкой дороге. Но пока добрался до своего «родстера»[3], получил удары по спине и плечам. Монстр пытался три или четыре раза схватить меня, неизменно царапая своими когтями. К тому времени, как я вернулся домой, я почти сошел с ума от испуга, боли и потери крови. Я помню, как пинал в дверь и кричал, чтобы мне открыли, а затем в глазах моих потемнело. – Юноша остановился и серьезно посмотрел на нас. – Вы думаете, скорее всего, что я самый большой лгун, но я говорил вам абсолютную правду, господа.
Костелло глядел скептически, но де Гранден нетерпеливо кивнул.
– Конечно же, вы говорите правду, mon vieux. Скажите мне, если можете, этот poilu[4], это волосатое создание, как оно было одето?
– Гм, – Пол наморщил лоб. – Не могу сказать точно, потому что в лесу было темно, и я был очень избит, но… думаю, оно было в вечерней одежде. Да, клянусь. Я видел его белую рубашку.
– Ah? – пробормотал де Гранден, – Волосатая тварь, человек, который прыгает вверх и вниз, как сумасшедшая обезьяна или марионетка, и носит вечернюю одежду? Есть о чем подумать, mes amis.
– Я «подумать», – сказал Костелло. – что хууч[5] действует на молодежь не так, как на нас, старых ветеранов Первой мировой…
– Доктора Троубриджа разыскивают по телефону, пожалуйста, – обращение горничной прервало его тяжелую иронию. – Если желаете, можете взять трубку здесь, господин. Она связана с главной линией.
