Сёра, четырьмя годами старше Синьяка, несколько лет проучился в Школе изящных искусств, в мастерской ученика Энгра Анри Лемана, который внушил ему фанатическую преданность своему учителю. И все же, копируя рисунки Энгра и соблюдая культ классической линии, Сёра также тщательно анализировал живопись Делакруа, с жадностью читал работы братьев Гонкур и изучал научные трактаты Шеврейля, чьи теории гармонии цвета интересовали еще Делакруа. Это навело его на мысль примирить искусство с наукой, мысль, характерную для общего направления времени, стремящегося интуицию заменить знанием и применить результаты неустанных исследований ко всякому роду деятельности. Воспользовавшись открытиями Шеврейля и других ученых, Сёра ограничил свою палитру шеврейлевским кругом четырех основных цветов и промежуточных тонов. Синий, фиолетово-синий, фиолетовый, фиолетово-красный, красный, красно-оранжевый, оранжевый оранжево-желтый, желтый, желто-зеленый, зеленый, зелено-синий и снова синий. Эти цвета он смешивал с белым, но чтобы гарантировать господство яркого света, цвета и гармонии, он никогда не смешивал эти краски между собой. Вместо этого он предпочитал использовать мелкие точки чистого цвета, помещенные близко друг к другу так, чтобы они смешивались оптически, то есть в глазу зрителя, находящегося на соответствующем расстоянии. Этот метод он называл "дивизионизмом". 54
Он заменил "беспорядочность" мазков импрессионистов тщательным размещением аккуратно наложенных точек, что сообщало его работам известную строгость, атмосферу покоя и устойчивости. Отказавшись от непосредственного выражения ощущений, провозглашаемого импрессионистами, не оставляя ничего случайного, он нашел в соблюдении законов оптики новое дисциплинирующее средство, возможность новых достижений.
Если небольшие подготовительные этюды маслом, выполненные еще в технике импрессионистов, Сёра писал на пленере, то свои большие полотна он писал в мастерской. В картинах этих он, в противоположность импрессионистам, не стремился удержать ускользающие впечатления, а старался превратить все, что он видел на месте, в строго рассчитанную гармонию линий и красок. Отбрасывая несущественное, подчеркивая контуры и структуру, он отказывался от чувственной прелести, которая привлекала импрессионистов, и непосредственные ощущения приносил в жертву чуть ли не суровой стилизации. 55 Он уже не стремился запечатлеть вид пейзажа в определенный час, он пытался зафиксировать его силуэт в течение целого дня". 56
