1. Моне,
2. Ренуар,
3. Сислей,
4. Писсарро,
5. Кайботт,
6. Госпожа Моризо (если это возможно),
7. Гийомен,
8. Виньон,
9. Гоген,
10. Сезанн (если это возможно).
Таким образом, в этом году нас восемь. Кайботт согласен с этим списком, который включает людей, защищающих с большим или меньшим талантом одни и те же идеи. Мы не можем от всех требовать равного таланта и силы, но то, что никто из нас не является неуместным, - уже великое дело.
Как для Дюран-Рюэля, так и для нас выставка необходима. Что касается меня, то я был бы в отчаянии, если бы мы не удовлетворили его желание. Мы ему стольким обязаны, что не можем отказать в этом. Сислей держится того же мнения и вообще мы с ним в полном согласии... Ренуар в Эстаке и очень болен; трудно рассчитывать, что он заинтересуется нашими проектами, но мы все-таки ожидаем от него весточки. Сезанн мне написал, что у него ничего нет! Госпожа Моризо путешествует; не будучи уверена в вашем участии, она воздерживается! Итак, я жду вашего ответа..." 20
Моне ответил, что может участвовать только в том случае, если Ренуар тоже согласится.
В новом письме Дюран-Рюэлю Ренуар наконец давал согласие выставляться с другими, еще раз объясняя свою позицию: "Я надеюсь, что Кайботт будет выставляться, и я также надеюсь, что эти господа бросят свое нелепое название "независимые". Я бы хотел, чтобы вы сказали этим господам, что я не собираюсь отказываться от участия в Салоне. Я это делаю не ради удовольствия, а, как уже говорил вам, это уничтожит налет революционности, который пугает меня... Это моя маленькая слабость, надеюсь, мне простят ее. Раз уж я выставляюсь с Гийоменом, я могу с тем же успехом выставляться с Каролюсом Дюраном ... Делакруа был прав, когда говорил, что художнику следует любой ценой получать все возможные почести..." 21
В конце концов Кайботт и друзья Писсарро были допущены; Берта Моризо согласилась, так же как и Сислей; Моне тоже дал согласие участвовать в выставке, а вместе с ним и Ренуар, который даже извинился за кое-какие ядовитые замечания, сделанные во время болезни. Но Ренуар не смог посетить выставку. В марте он покинул Эстак и возвратился в Алжир. Что же касается Дега, то он отказался участвовать в выставке, так как были отстранены его последователи. Мери Кассат преданно разделила с ним "изгнание". Руар, который хотя и оплатил из своего кармана аренду помещения (снятого на три года за шесть тысяч франков), тоже отступил вместе с Дега. Что касается Мане, то, когда Писсарро еще раз попытался уговорить его выставляться с группой, он ответил обычным отказом. Его брат Эжен сообщил своей жене Берте Моризо: "Писсарро предложил Эдуарду участвовать в выставке. Мне кажется, что он кусает себе локти из-за своего отказа. Он сильно колебался!" 22
