Граф на минуту задумался.
— Я обедал в Монте-Карло[89] в «Кафе де Пари», после этого пошел в казино, выиграл несколько тысяч франков, — он пожал плечами, — а домой вернулся около часу.
— Простите, мосье, как вы добирались домой?
— В своей машине.
— С вами никого не было?
— Никого.
— Вы могли бы предоставить свидетелей?
— Без сомнения, многие мои знакомые видели меня там этим вечером. Обедал я один.
— Ваш слуга встречал вас, когда вы вернулись на виллу?
— Я открыл дверь своим ключом.
— Так-так, — пробормотал следователь.
Он снова нажал кнопку звонка на столе, дверь открылась, и появился клерк.
— Введите горничную Мейсон.
— Слушаюсь, господин следователь.
Вошла Ада Мейсон.
— Будьте добры, мадемуазель, посмотреть на этого джентльмена. Тот ли это человек, который заходил в купе вашей хозяйки в Париже?
Горничная долго испытующе рассматривала графа, который, как показалось Пуаро, чувствовал себя довольно неуютно во время этой процедуры.
— Не могу сказать, сэр, что уверена, — сказала Мейсон, — может, да, а может, и нет, ведь я видела того джентльмена только со спины. Трудно сказать, ко, думаю, скорее всего, это тот самый человек.
— Но вы не уверены?
— Нет… — как-то нерешительно протянула Мейсон, — н-нет, я не уверена.
— Вы встречали этого господина раньше? На Керзон-стрит?
Мейсон покачала головой.
— Я никогда не знала, кто приходит на Керзон-стрит. Разве что, если кто-то гостил у мадам.
— Хорошо, можете идти, — заключил судебный следователь.
— Секундочку, — сказал Пуаро, — могу ли я задать один вопросик?
— Конечно, мосье Пуаро, разумеется.
— Что случилось с билетами, мадемуазель?
— С билетами, сэр?
— Да, с билетами из Лондона в Ниццу. Они были у вас или у вашей хозяйки?
— Свой билет в спальный вагон хозяйка держала у себя, а остальные были у меня.
— Что с ними произошло?
— Я отдала их проводнику он сказал, что так положено. Я все сделала правильно?
— О, совершенно правильно. Простое уточнение деталей.
Мосье Ко и судебный следователь смотрели на него с любопытством. Следователь коротким кивком отпустил горничную, и она вышла. Пуаро черкнул что-то на листке бумаги и передал его мосье Каррежу, тот прочитал, и его лицо прояснилось.
— Ну что ж, господа, — произнес надменно граф, — я вам еще нужен?
— Нет-нет, — как можно любезней поспешил успокоить его мосье Карреж. — Теперь относительно вас всё прояснилось. Естественно, обнаружив у покойной ваше письмо, мы просто вынуждены были вас побеспокоить.
Граф поднялся, взял из угла свою элегантную трость и, сухо поклонившись, покинул комнату.
