— Председатель Мао учит нас…
Его ответы состояли сплошь из слов председателя Мао, в них не было ни одного его собственного. Эти ответы заставляли всех кивать головами, как дятлов, и вскрикивать в одобрении, словно от зубной боли. К тому моменту у Ли с Сун Ганом желудки от голода уже прилепились к позвоночнику, но дети по-прежнему, не раскрывая рта, смотрели с почтением на Сун Фаньпина. Им казалось, что язык Сун Фаньпина — это язык председателя Мао, а вылетавшая изо рта у Сун Фаньпина слюна — слюна председателя Мао.
Братья и думать забыли, сколько они просидели в «Народной». Они и не заметили, как село солнце, как стемнело и зажглись фонари; тогда только детям достались их пышущие паром миски с лапшой. Тот самый повар наклонился к ним и спросил:
— Бульон-то небось ничего, а?
Дети разом откликнулись:
— Жутко вкусный.
Засаленный повар расплылся от удовольствия:
— Это мясной бульон… Остальным-то пустой кипяток достается, а вам — мясной бульон.
В тот день, вернувшись вечером домой, Сун Фаньпин подошел с детьми к колодцу, чтоб ополоснуться. Все трое в одних трусах натирали свои мокрые тела мылом, а потом Сун Фаньпин вытягивал из колодца ведро за ведром и обмывал детей и себя самого. Соседи, сидевшие в тени у дверей и махавшие веерами, принялись болтать с ним. Они трещали о том, как здорово выглядела демонстрация, как браво махал он красным флагом, так что тот, забыв, что падает от усталости, вновь расцвел и зычно загудел. Когда все вошли в дом, Ли с Сун Ганом отправились спать, а отец сел под лампу и стал с воодушевлением строчить письмо Ли Лань. Засыпая, маленький Ли бросил на него быстрый взгляд и сказал со смешком Сун Гану, что у его папки аж загривок покраснел от писанины. Сун Фаньпин писал очень долго и описал все-все-все, что случилось за день.
Когда на следующий день дети проснулись, Сун Фаньпин стоял у кровати такой же исполненный сил, как вчера. Он протянул сыновьям руки, и в его ладонях заблестели, как звезды, два красных значка с профилем председателя Мао. Он сказал, что это детям и что значки нужно носить на груди, там, где бьется сердце. Потом он прикрепил себе на грудь еще один красный значок, взял в руку маленькую красную книжечку и с горящим, как значок и цитатник, лицом перешагнул за порог. Его шаги гулко разносились по улице, и братья услышали, как соседи спросили:
— Сегодня опять пойдешь махать флагом?
И Сун Фаньпин звонко ответил:
— Пойду!
Бритый Ли с Сун Ганом, поприкладовавшись по очереди к груди друг друга, определили место, где бьется сердце, и прицепили друг на друга значки. У Сун Гана председатель Мао был изображен на фоне площади Тяньаньмэнь, а у Бритого Ли — на фоне моря. Позавтракав, дети вышли под утреннее солнце, и парящие красные флаги, большие, как простыни, и маленькие, как наволочки, вновь заполнили улицы нашей Лючжэни.
