Прохожие тем временем перемывали косточки Бритому Ли с Сун Ганом: спрашивается, ежели двое таких сойдутся, то чей малец-то выходит пасынком? Посовещавшись, они наконец заключили: «Оба пасынки».
Потом они сказали Сун Фаньпину с Ли Лань:
— Вот вы, ей-богу, друг другу подходите…
Дойдя до ворот дома Сун Фаньпина, свадебная процессия наконец остановилась. Сун Фаньпин сгрузил с тележки вещи и отнес их внутрь, а Ли Лань по-прежнему стояла у дверей с деревянной бадьей в руках, раздавая из нее соседям Сун Фаньпина пригоршни угощения. Внутри уже мало что осталось, и Ли Лань с каждым разом доставала все меньше и меньше.
В комнате Бритый Ли и Сун Ган быстренько залезли на кровать и разложили на ней все, что было у них в руках. Бобы и семечки от их пота успели уже намокнуть. Дети одуревали от голода, поэтому они поскорей запихали в рот все семечки, бобы и конфеты, да так, что рты у них закупорились, раздулись, как круглые ягодицы — и губами не пошевелить. Только тогда они поняли, что так ничегошеньки и не съели. На улице Сун Фаньпин выкрикивал их имена, а зеваки, собравшиеся снаружи поглазеть на происходящее, насмотрелись вдосталь на немолодых молодоженов и захотели посмотреть на их детей.
Бритый Ли и Сун Ган вышли на улицу с плотно набитыми ртами — лица у обоих распухли, а глаза стянулись в щелочки. Зеваки на улице, едва увидев детей, загоготали:
— Какие же такие у вас за щеками сласти?
Дети то кивали, то мотали головами, но так ничего и не смогли выговорить. Кто-то в толпе сказал:
— Вы не думайте, не думайте, что если рты у них надулись почище кожаных мячей, то внутрь уже нельзя запихать ничего съестного.
Похохатывая, тот человек вошел в дом к Сун Фаньпину, порывшись по углам, достал две белые фарфоровые крышечки от кружек и заставил детей зажать зубами их круглые пипочки, похожие на выпирающие соски. Когда они сделали это, толпа зевак зашлась хохотом. Зеваки ржали все скопом, сотрясаясь от смеха — до слез и соплей, распустив слюни и подпердывая. Бритый Ли и Сун Ган, зажав каждый по белой фарфоровой крышечке, стояли, словно сжимая в зубах соски Ли Лань. Сама Ли Лань пошла краской от стыда и, склонив голову, смотрела на своего нового мужа. Сун Фаньпин выглядел совершенно потерянным; он подошел к детям, вытащил у них изо рта крышечки и сказал:
— Идите внутрь.
Мальчики вернулись в дом и снова залезли на кровать, а их рты по-прежнему были так же плотно набиты. Они с горечью глядели друг на друга, ведь во рту было столько всего съестного, а им так и не удалось ничего проглотить. Тут маленький Ли первым пришел в себя: он быстро сообразил, что нужно запустить руку в рот и выковырять оттуда немножко. Сун Ган, глядя на него, тоже понемногу вытащил то, что было у него во рту. Они разложили выковырянные семечки, бобы и конфеты на простынях. Липкие сладости поблескивали, как сопли, пачкая новые простыни только-только поженившихся родителей. Рты у детей слишком долго были растянуты, и когда они снова заложили бобы и семечки внутрь, то те вдруг отказались закрываться. Несчастные дети глядели на свои разверстые, будто пещеры, рты и не знали, что с этими пустыми ртами делать. Тут Ли Лань с Сун Фаньпином стали выкрикивать на улице их имена.
