Когда закончился матч, Сун Фаньпин сбросил мокрую от пота майку, а Ли Лань взяла эту вонючую майку и прижала к груди, как прижимают младенца. Потом они вчетвером пошли в кафе-мороженое. К тому моменту, когда они уселись, мокрая майка Сун Фаньпина уже намочила белую блузку на груди Ли Лань, и ее грудь стала смутно просвечивать сквозь ткань, а она вовсе даже не замечала этого. Сун Фаньпин заказал две порции замороженных зеленых бобов* и две бутылки холодной газированной воды. Бритый Ли и Сун Ган принялись за бобы. Сун Фаньпин открыл воду и протянул одну бутылку Ли Лань, а сам взялся шумно пить из второй. Ли Лань не стала пить, она отдала и свою бутылку Сун Фаньпину. Он чуть поколебался, но потом выпил одним глотком и ее. Они сидели и глядели друг на друга, не обращая внимания даже на собственных детей. Сун Фаньпин невольно скользнул пару раз глазами по мокрой груди Ли Лань, а Ли Лань поглядела на его обнаженный торс: увидев, как выпирают мышцы на широких плечах, она густо и горячо покраснела.
Маленький Ли и Сун Ган тоже не обращали на них ни малейшего внимания. Двое ребятишек впервые в жизни ели летом что-то холодное. До того самым холодным, считай, была вода из колодца. Сейчас они ели ледяные зеленые бобы прямо из холодильника, покрытые сверху, как инеем, слоем сахара. Они ухватились за миски, холод от которых был намного приятнее, чем от колодезной воды. Сахар, будто снежная пелена, намокал и темнел на бобах. Запустив ложки в угощение, они тут же вытащили их обратно и отправили в рот первую порцию. Им было так приятно, так радостно, оттого что жарким летом можно было отведать этой сладости и прохлады. Прожевав первые ложки бобов, их рты уже больше не прекращали жевать, а работали, как заведенные. Дети ели, шумно дыша, и бобы с шумом отправлялись в глотку, так что скоро у них заболело горло, а губы отекли и раскрылись, как обожженные. Они смеялись, тянули ртом воздух, морщились, словно от зубной боли, и били себя по щекам. Потом опять вернулись к своим бобам: доев последние, принялись вылизывать миски. Их языки, подчистив всю талую воду, еще липли к мискам, стараясь ухватить оставшуюся там прохладу. Только нагрев миски своим дыханием, так что они стали горячей их собственных языков, дети неохотно опустили их на стол. Они подняли головы и стали смотреть на Ли Лань и Сун Фаньпина. Глядя на мать одного и на отца другого, мальчишки закричали:
— Завтра снова придем есть, можно?
