— Может, и филантропические. — Санчо поскреб пальцами в затылке. — Ну, с гуманитарной, короче, целью. Мне понять надо, чего в этой «Империи» происходит. Кровь уже льется, а там мальчонка один повис и почтенная дама — одноклассница нашей Клавдии. Не дай бог, что еще случится — бурю в пустыне жди, сам понимаешь.
Подобное объяснение вполне устроило юношу. Он согласно кивнул и поднялся на ноги. Рядом с ним принял вертикальное положение и Мошкин.
— Мотив ясен.
Их и без того уже завершенная беседа, после которой должна была следовать вечерняя трапеза, была прервана приближающимся шумом автомобильного двигателя. Из-за поворота с темной дороги сначала показались яркие огни фар, а затем на приусадебный участок вкатилась машина Лавра. «Мерседес» замер без движения, задняя дверца распахнулась, и на свежий воздух, потягиваясь, выбрался сам Федор Павлович. Он смерил пристальным взором стоящих на верхней ступеньке крыльца Санчо и Федечку, улыбнулся во весь рот.
— Сколько раз повторять? — Согнав с лица довольное выражение, Лавриков шутливо нахмурился. — Почетный караул должен стоять справа и слева от крыльца, а не по центру!
Домочадцы послушно подыграли депутату Государственной думы и расступились в разные стороны. Оба замерли по стойке «смирно» и, казалось, даже перестали дышать. Лавр неторопливо приблизился к крыльцу, а затем обернулся к оставшемуся сидеть в салоне Николаю.
— Коля, ставь тачку, умывайся и — ужинать, — распорядился Федор Павлович.
Едва он ступил на первую покосившуюся ступеньку, Санчо и Федечка синхронно взяли под воображаемый козырек, отдавая тем самым честь большому человеку.
— Вольно, — скомандовал Лавриков, и тут взгляд его наткнулся на сиротливо притулившийся на крыльце музыкальный инструмент. Мошкин так и не успел подобрать его по завершении солирования. — Санчо, откуда у нас в доме мандолина? От предыдущих хозяев, что ли? Надо вернуть.
Александр, насколько смог, подобрал свой необъятный живот и распрямил спину.
— Виноват, не мандолина это, — по-военному опротестовал он последние слова Лавра. — Банджо, товарищ главнокомандующий!
— Тем более! Откуда банджо?
— Купил, — бесхитростно отрапортовал Санчо.
Федечка слегка наклонился вправо, поднялся на цыпочки и, когда его губы оказались почти на уровне лавровского уха, доверительно произнес так называемым театральным шепотом, чтобы при этом его мог слышать и Санчо:
— Стибрил где-нибудь. Или взятка от ходатая по твою депутатскую душу.
