— Берите билет, юноша, — сухо и подчеркнуто официально предложил ему пожилой, седовласый профессор в громоздких очках на узкой переносице и в идеально подогнанном по фигуре однотонном костюме.
Федечка решительно протянул руку и взял со стола первый попавшийся листок.
— Номер?..
— Семнадцатый, — известил он профессора, еще не успев ознакомиться с вопросами.
— Идите готовьтесь, — напутствовал его экзаменатор.
Розгин вернулся за стол. Радовало то обстоятельство, что сегодняшний экзамен был последним. Причем надо заметить, что Федечка, в отличие от своих сокурсников, сдавал всего два предмета. Химию и историю. По всем остальным он получил зачет автоматом. Остались только эти два общеобразовательных. Химию он свалил с плеч еще на прошлой неделе с отметкой «пять», вопрос с историей будет решен сегодня.
«Политика Коммунистической партии на рубеже шестидесятых-семидесятых годов» — гласил первый вопрос выбранного билета. Розгин поморщился. Эта тема в принципе была ему чужда. Нет, не то чтобы он не знал ее, но говорить на такие темы явно не хотелось. Вот уж кто лучше всего дал бы исчерпывающий ответ по данной теме, так это его отец. Кому, как не Лавру, было знать политику партии во времена взлета его криминальной карьеры. Эта политика напрямую коснулась и его.
Глубоко вздохнув, Федечка взял ручку и, склонившись над столом, стремительно стал набрасывать на лист все свои познания в интересующей экзаменатора области мелким, убористым почерком. Прическа молодого человека теперь была вполне приличной. На голове уже не было многочисленных косичек, но и назвать стрижку слишком короткой, какой она была год назад, при посещении Лавра в больнице, тоже было нельзя. Скорее это была стильная модельная прическа, благодаря которой голова Розгина смотрелась не столь вызывающе, как при попытке самостоятельного поступления в вуз до знакомства с отцом.
Федечка не обратил внимания, сколько времени у него ушло на предварительную подготовку. Вслед за первым вопросом последовал второй, затем третий, и по всем этим темам юноша сделал свои наброски для предстоящего ответа экзаменатору.
— Вы готовы? — окликнул его седовласый профессор.
Розгин еще раз пробежался глазами по листу, проверяя, не упустил ли он что-либо существенное, и порывисто поднялся из-за стола.
— Да. Готов.
Профессор ему был незнаком. По каким-то причинам экзамен принимал не тот педагог, который вел у Федечки и его группы историю в течение всего семестра. Соответственно, и старец видел Розгина впервые. Что ж, может быть, это и к лучшему. Мнение и оценка не будут предвзятыми.
