— Здравствуйте, Наталья Сергеевна, — достаточно отчужденно произнесла Голощапова, скромно усаживаясь на краешек ближайшего к выходу кресла. — Здравствуйте, Олег Борисович.
Сухие морщинистые руки Елизаветы Михайловны картинно сложились на допотопном ридикюле. Кухарин поднял, наконец, взор на обратившуюся к нему с приветствием женщину, и ноздри Олега Борисовича свирепо раздулись, как у сказочного огнедышащего дракона.
— О каком здравии, черт побери, ты говоришь? — проворчал он вполголоса.
— О вашем, — вполне безобидно ответила Лиза.
— Не до нашего теперь, — не унимался мужчина, но Голощапова сочла излишним выслушивать его бессмысленные нравоучения.
— Наталья Сергеевна, как Оленька? — обратилась она к супруге Кухарина.
— Была операция. — Наталья Сергеевна аккуратно и неторопливо промокнула носовым платочком краешки глаз, затем шумно высморкалась в него и спрятала атрибут скорби в свое вызывающе открытое декольте. — Ребра, множественные травмы черепа… Она жива, но в коме. Говорят, Володя сел за руль выпивши. — Глаза Кухариной снова увлажнились. — Как он мог?
— Кто говорит? — насторожилась Елизавета Михайловна.
Следователь, разговаривавший с ней по телефону, ничего не упоминал о данном обстоятельстве. Значит, за то время, что прошло с момента звонка до нынешней секунды, стало известно что-то новое. Или это только слухи, основанные на чьих-то нелепых выводах? Наталья Сергеевна собиралась ответить, но не успела. В дискуссию опять грубо и бестактно вмешался Олег Борисович.
— Чего ты перед ней распинаешься, — зашипел он и даже вскочил при этом со своего края дивана. — Помолчи! Сидишь, и сиди.
— Я сижу.
— Вот и сиди!
Сам же Кухарин, напротив, высказав свою личную точку зрения, стал стремительно мерить шагами просторную комнату. Под взглядами двух женщин он дефилировал между окном и светлым кожаным диваном. Совершив три или четыре таких рейда, Олег Борисович остановился, демонстративно повернулся спиной к экономке. В этот момент в комнату энергично и бодро вошел небритый Андрей Семирядин с глазами воспаленными то ли от бессонной ночи, то ли от алкоголя. Во всяком случае, видок у него был не ахти какой. Окинув хмурым взором присутствующих, Семирядин откашлялся в кулак и поскреб пальцами щетину у себя на подбородке.
— Зачем вы все здесь сидите, господа? — нервно бросил он через секунду, даже не стараясь скрыть раздражение в голосе. — Что нового высидеть намерены? Володя в морге, в другом корпусе. Похороны мы сами организуем. Чего еще? Ждать, пока Оля выйдет из комы или умрет? Так это может произойти и через час, и через неделю, и через пять лет. — Холодные глаза снова обвели каждого из трех посетителей. — Шли бы вы, родные, по домам!
